И.И. Руцинская (Москва, Россия)
В статье предложено посмотреть на путеводители как на тексты, способные не только транслировать конкретные знания о регионе (факты, события, люди), но и репрезентировать бытующие в региональном социуме взгляды, стереотипы, нормы, представления. Источниковой базой исследования послужили путеводители, написанные и изданные в уральских городах второй половины XIX – начала XX века, и посвященные как региону в целом, так и его отдельным локусам. Несмотря на то, что в указанный период развитие туристской индустрии на Урале находилось в начальной стадии развития, корпус данных текстов достаточно внушителен. Взятые в совокупности, они выступают наглядным, но малоизученным материалом, позволяющим судить о региональной специфике территориальных рефлексий. В статье анализируются три аспекта восприятия географического пространства региона: ментальные границы Урала и способы их фиксации; логика передвижений по региону, а, следовательно, логика «разворачивания пространства»; ракурсы и масштабы «рассматривания» отдельных объектов и достопримечательностей. Все три параметра обладают ярко выраженной специфичностью, которые особенно наглядны в сравнении с другими российскими регионами. За уникальностью описаний стоят и объективные характеристики регионального пространства, и особенности его освоения, и черты регионального менталитета, и реалии конкретной эпохи.
Ключевые слова: Урал, регион, путеводитель, территория, граница, самопрезентация, восприятие, туризм
THE URALS IN REGIONAL GUIDEBOOKS
OF THE SECOND HALF OF XIX – EARLY XX CENTURY
I.Rutsinskaya (Moscow, Russia)
The article encourages to regard the guidebooks as the texts that transmit not only specific knowledge about the region (facts, events, people), but also attitudes, stereotypes and beliefs that prevail in local society. This research is based on guidebooks written and published in the Ural towns in the second half of XIX – early XX century. These guidebooks were dedicated to the whole Ural region, as well as to its districts. Although the tourism industry at that time in the Urals was in its infancy, the amount of these texts is impressive. They allow us to examine the specificity of the regional territorial perception. The article analyzes three aspects of the geographical representation of the region: the mental borders of the Urals and the methods of their fixation; the logic of moving within the region; the angles and magnitude of “viewing” the attractions. All three features are specific to the area, which is evident in comparison with other Russian regions. The unique description shows the objective characteristics of the regional space, peculiarity of its historical development, regional mentality and everyday reality of the period.
Keywords: the Urals, region, guidebook, territory, border, self-presentation, perception, tourism
Вторая половина XIX – начало ХХ века было временем формирования и достаточно быстрого развития туризма в российской провинции. Это развитие протекало не равномерно. Выделялись такие регионы, как Крым и Поволжье, которые привлекали большое количество путешественников. На Урале развитие туризма проходило медленнее, но, тем не менее, достаточно активно.
Одним из свидетельств востребованности региона в туристическом плане стали региональные путеводители. Их количество неуклонно увеличивалось, их авторы все время сетовали на тот факт, что они не в состоянии полностью удовлетворить существующий спрос.
С первых лет формирования туристского пространства Урала возникли путеводители, которые можно разделить на три группы: 1) по региону в целом, 2) по отдельным маршрутам, или отдельным частям региона, 3) по отдельным центрам (городам, лечебницам).
В итоге сложился корпус текстов, включающий более двух десятков книг.
Эти тексты, написанные местными авторами и изданные местными издателями можно рассматривать как яркую форму региональной самопрезентации. В этой статье мы коснемся только двух аспектов данной проблематики: репрезентация границ региона и предлагаемая логика передвижения по региону, а, следовательно, логика разворачивания пространства.
Предложенные авторами провинциальных бедекеров трактовки того, где начинается и заканчивается регион, выступали отражением представлений, бытующих в местном социуме.
Проще всего было определять границы Крыма, – о них позаботилась сама природа. Достаточно было сделать указание на его полуостровное географическое положение и упомянуть самую северную точку региона – Перекопский перешеек.
Сложнее было определить границы Урала. Презентуя территорию края, бедекеры сообщали: «Под Уралом в собственном смысле подразумевается Уральский, в древности Рифейский хребет, Поясной камень. Он занимает огромное протяжение: начинаясь от Новой земли, он идет почти прямо от севера к югу, до самого Аральского озера. В географическом отношении Уральский хребет составляет границу между Европою и Азиею. По своему протяжению Урал делится на три естественные части: северный, средний и южный. Путеводитель наш захватывает весь средний Урал, как самый интересный, отчасти северный, куда относятся Соликамский, Верхотурский и Чердынский уезды Пермской губернии. Из южного Урала «Путеводитель» описывает ту его часть, которая входит в сферу деятельности Самаро-Златоустовской железной дороги, начиная от Челябинска и оканчивая Уфой» [Весновский, 1904: 3]. Определяя подобным образом территорию Урала, автор работал как закройщик – отрезая «лишнее» и подробно комментируя, в каких позициях не совпадают географический и туристский регионы. Однако в ходе изложения, оказывалось, что «вычитание» шло только по линии север-юг. Границы западные и восточные бедекеры, напротив, стремились максимально раздвинуть, как бы борясь с чрезмерной вытянутостью пространства по одной оси. Знакомство с регионом, как правило, начиналось с Казанской губернии, с населенных пунктов, стоящих у впадения Камы в Волгу: Лашев, Чистополь, Елабуга включались в уральские туристские маршруты. Их описывали так же подробно, как любые другие населенные пункты края. А на востоке региональные путеводители «присваивали» Тюмень, порой подробно обосновывая этот факт: «Тобольская губерния, в особенности Тюмень, всегда тяготели к Уралу. Тюмень во многих отношениях несравненно более связана с Екатеринбургом, нежели с Тобольском. От Тюмени до Екатеринбурга 10–12 часов езды по железной дороге, до Тобольска же приходится ехать нередко и двое суток, смотря по времени года» [Путеводитель, 1902: 223]. Если «территориальные вычитания» обуславливались логикой туристкой индустрии, то «прибавления» отражали бытовавшие в региональном социуме взгляды на территориально-экономическую и культурную близость с присваиваемыми территориями. В результате на туристских картах, прилагаемых к путеводителям, регион утрачивал вытянутые очертания. Из узкой полоски, выполняющей функцию границы между Европой и Азией, он становился самодостаточным пространством с гармоничным соотношением основных осей.
В этом сконструированном пространстве было также изменено характерное для Урала соотношение природного и культурного ландшафтов в пользу второго. Регион представал обжитым, населенным, равномерно развитым в промышленном отношении, связанным сетью железных и речных дорог. Его территорию структурировали несколько крупных городов, достаточно компактно размещенных: Екатеринбург, Пермь, Челябинск, Уфа.
Удивителен тот факт, что именно уральские путеводители, необычайно реалистичные, даже педантичные по характеру подачи информации и стилю изложения, следящие за точностью терминологии и статистической обоснованностью данных, оказывались наиболее радикальными в деле конструирования территории, чрезвычайно свободно перекраивая ее, добавляя и убирая необходимые составные части, меняя до неузнаваемости очертания.
Как демонстрировали тексты путеводителей, проблема пределов была актуальна для региона смысл, сущность, функция которого осознавалась через концепт «граница» (между Европой и Азией). В региональном сознании существовало стремление обрести самоценность, уйти от задаваемой этим концептом линейности структуры, а потому авторы путеводителей, отражая это желание, конструировали и перекраивали собственные региональные рубежи, максимально удаляясь от ассоциаций с линией.
По-особому формировались и маршруты передвижения по региону.
Они выступали полной противоположностью ясной динамике Поволжья. Их паутинообразная структура была столь неочевидна и запутанна, что авторам приходилось во введении к бедекеру кратко прописывать последовательность предлагаемого движения: «Маршрут объезда и осмотра Урала принят в «Путеводителе» следующий. Начальным пунктом взято устье Камы. Описывая все города, заводы и села, лежащие по обеим берегам этой реки, «Путеводитель» доводит туриста до г. Перми. Отсюда «Путеводитель» направляет путешественника по реке Сылве на г. Кунгур, а затем вверх по реке Каме на город Соликамск и Чердынь. Из Соликамска «Путеводитель» пересаживает туриста в вагон Луньевской ветви Пермь-Тюменской железной дороги и доводит его до станции «Чусовая» – конечного пункта этой ветви. Далее «Путеводитель» дает описание всех заводов, расположенных близ линии Пермь-Тюменской железной дороги, от г. Перми до станции «Кушва». Здесь «Путеводитель» оставляет железную дорогу и делает поворот на север по так называемому Богословскому тракту и описывает г. Верхотурье, рудники и прииски, расположенные здесь… и возвращает путешественника обратно на станцию «Кушва»…» [Весновский, 1904: 3–4].
Однако и после такого описания ясность не наступала: сменяя виды транспорта, двигаясь в самых разных, а иногда и прямо противоположных направлениях, возвращаясь на исходные точки, бедекер кружил по территории, словно путая следы. Горное пространство вообще не предполагает прямых путей, а горное пространство, освоенное под прииски, месторождения, залежи полезных ископаемых, под заводы, питаемые подземными богатствами, следовало за прихотями природы, без всякой логики разбросавшей эти богатства под землей. «Читать» это пространство сложно, навязывать не свойственную ему ясность невозможно.
В отличие от Поволжского региона, на Урале дорога была не одна, их несколько и усилиями социума они соединены между собой. Зачастую путешественники, чтобы достичь места назначения, вынуждены были делать две-три пересадки: с поезда пересаживались на пароход и обратно. Ни одну уральскую водную артерию, будь то Кама или Вишера, Чусовая или Сылва, путеводитель не предлагал пройти от истока до устья. Движение проходило по отдельным отрезкам, соединявшимся между собой. Эти отрезки дорог иногда упирались в пустоту: «Пароходам дальше Кунгура идти некуда» [Весновский, 1904: 26]. Река Сылва текла дальше, но пароходы разворачивались. Подобные фразы рождали ощущение тупика, конца цивилизации. Упершись в этот тупик, бедекер отправлял читателя в обратном направлении.
Картина усложнялась рваными темпоритмами передвижения. Если в Поволжье движение было плавным и размеренным, скорость варьировалась незначительно, окружающие пейзажи, в которых преобладали горизонтальные линии, неспешно сменяли друг друга, то на Урале горные реки с быстрым течением сменялись железнодорожными путями, по которым, по свидетельствам бедекеров, поезда то «неслись на всех парах», то передвигались «с закрытым паром», а за каждым из многочисленных поворотов туриста ожидала резкая смена пейзажа. Подобное описание характера передвижения по региону рождало не просто ощущение повышенной динамики. В соединении с часто звучащими фразами о величии и суровой красоте уральских гор чтение уральских бедекеров рождает ощущение суетности, сиюминутности человеческой деятельности. Уральские тексты не поют возвышенных од природе, своему главному символу – Уралу (хотя фразы о красоте того или иного места встречаются здесь достаточно часто). Когда авторы доказывают необходимость посещения региона, они используют вполне трезвую очередность доводов: «Богатства Урала неистощимы… Он составляет важный источник государственных доходов… Наконец, природные красоты, особенно южного Урала, вызывают восторженные отзывы туристов и художников» [Путеводитель, 1899: 3].
При всей сложности предлагаемых уральскими бедекерами маршрутов, все же в них всегда прочитывается некоторое общее направление движения – непрямое, с возвратами и отклонениями, но в итоге движение с запада на восток, из Европы в Азию. И никогда иначе. Конечно, основная масса туристов приезжала на Урал из европейской части страны, и путеводитель не мог этого не учитывать. Однако за этим направлением стояли перемещения и более глобального плана – исторические маршруты освоения территории. Бедекеры проводили туриста по линиям опорного каркаса территории.
Реконструкцией процессов освоения территории в настоящее время активно занимаются сибирские ученые, в частности Р.Ю. Федоров [Федоров, 2008]. В своих работах он рассматривает опорный каркас региона как некую «совокупность узловых (городов) и линейных (транспортной сети) элементов, на основе которой осуществляется построение пространственных моделей отдельных административно-территориальных, экономических и социально-демографических аспектов жизнедеятельности регионов. Эти опорные каркасы формировались в процессе освоения территории и особенно наглядны в таких регионах, как Урал и Сибирь: отдаленных, присоединенных к России позже других областей, не имевших ко времени их освоения сложившегося культурного ландшафта.
Р.Ю. Федоров выделяет два основных вида каркасных структурно-коммуникативных элементов региона: «К первому из них относятся линейные транссибирские маршруты освоения. Ко второму – внутренние опорные каркасы регионов. Каждый из них можно рассматривать в качестве своеобразной коммуникативной системы, транслирующей специфические освоенческие ценности. К ним можно отнести ценности промыслового, аграрного или индустриального освоения; культурные ценности, свойственные той или иной исторической эпохе, и т.д.» [Федоров, 2008: 4]. Автор показывает, что в жизни региона отдельным этапам освоения соответствовали свои маршруты. Маршруты, актуальные для одной, например, аграрной эпохи, могут быть невостребованными в период индустриального освоения, но они не исчезают, сохраняются в структуре региона, воплощая ценности определенного этапа.
Когда в регионах прокладываются туристские маршруты, они используют сложившиеся каркасы и репрезентируют их. В разные периоды существования туризма могут быть актуализированы разные элементы этих каркасов. В изучаемый нами период очевиден повышенный интерес к индустриальным эпохам освоения. Поэтому на Урале главными объектами внимания выступали фабрики, заводы, прииски, дороги – своеобразные символы индустриальной эпохи. Однако, расставляя таким образом приоритеты, авторы бедекеров не могли игнорировать и элементы других эпох, пройти мимо культурно значимых объектов, лежащих на других, созданных ранее тропах. Поэтому в текстах бедекеров путешествие в пространстве было одновременно путешествием во времени. Маршруты накладывались, переплетались, усложнялись. Возникал многослойный пространственно-временной конгломерат.
Список литературы
- Весновский В.А. Иллюстрированный путеводитель по Уралу. – Екатеринбург: Тип. «Уральской жизни», 1904.
- Путеводитель по Уралу. – Екатеринбург: газ. «Урал», 1899.
- Путеводитель по Уралу. – Екатеринбург: В.Г. Чекан, 1902.
- Федоров Р.Ю. Освоение Сибири: Структурно-коммуникационные аспекты // Вестник Томского государственного университета, 2008. №5. – С. 236–256.