Политика – компонент общественного сознания, которое, если брать его синкретически, есть мыслительная сфера, представляющая духовное воссоздание социальных проявлений. Общественное сознание реализуется через формы, оказывающиеся специализированными восстановлениями соответственных пластов групповой жизни, последовательными осознаниями конкретных воплощений «развитого общежитного состояния людей» (Д. Менделеев), концептуально воспроизводимых в специфических терминах. Своя соотнесенность с реальностью (система моделей) у науки, искусства, морали, права, религии, мифологии. Своя – у политики.
Как форма общественного сознания политика не совпадает с государственно-властным истеблишментом налаживания, поддержания «роевых» связей. Государственные институты, власть и политика близки, но не тождественны. Государственные институты – полость для инсталляции политических акций. Власть относительно политики – анцестральный фактор. Она устанавливается разнообразными рычагами, задающими на пространствах совокупного взаимодействия отношения господства и подчинения. Преобладание, доминирование, влияние утверждаются через:
- диктат: навязывание решений, линий в рамках общества как механической солидарности, которое недостаточно органично, чтобы не работать в режиме элементарного инструментария «команда – исполнение»;
- язык: господство речи – господство власти (Л. Вала); единство государственности достигается единством языка, образования. Имеется и иная сторона вопроса, связанная с вовлечением масс в вершение истории за счет фасцинации. «Есть такие слова и выражения, – отмечает Ч. Пирс, – которые в определенных исторических условиях оказывают одинаково сильное воздействие на большинство людей, такое же, какое оказали бы картины действительности, звуки и события, с которыми эти слова и выражения связаны. Так, слова молитвы могут вызвать сильные религиозные чувства, политические или расистские эпитеты – тревогу или презрение, а грязные шуточки – сами понимаете что»2. Применительно к обстоятельствам фасцинация варьируется, усиливаясь и достигая апогея при умело организованном подстрекательстве, – искусство политической узурпации собственных темных колебаний толпы;
- манипуляцию: не только любовь и голод правят миром, но и конформизм, уподобление, некритическое единение с подобными себе (замятинская трансформация «я» в «мы»); обогащение, подражание, тщеславие – «три кита» обывателя, политически активизируемые при творении адептов, необходимом включении различимых частей в плотно сбитую неразличимую массу;
- подобострастие: настаивал господь: «Бойся того, кто может убить душу, а не тело». Наиболее сладкая власть – над душами. Ее жаждут мнимые пастыри, принимающие роль божескую: «Я есмь дорога, истина и жизнь». Воплощение этой неполитической власти – Фома Опискин; ему уподобляются новоявленные социальные резонеры, ищущие прецеденты публичных вменений. Моральная власть – тяжелейший крест, несоизмеримый с шапкой Мономаха. Можно развертывать версии аксиологии, но нельзя менторствовать по поводу приобщения к развернутым аксиологическим версиям. Одно дело посильно служить высокому, иное – прямо выступать от его имени. Последнее прекрасно сознавал Л. Толстой, с высоты прожитых лет говоривший на станции Астапово: «Только одно советую помнить, что на свете есть много людей, кроме Льва Толстого, а вы смотрите на одного Льва»;
- демагогию: корыстная ориентация на «верность и терпение», нарочито извращающая реалии в угоду эгоистическим целям. В качестве фигуры надлежащей социальной практики укажем на ассистирующую репрессиям, разжигающую самодовольство и нетерпимость завистливую химеру равенства, которая по ходу общественной реформации «гасит высшие человеческие способности» (Ф. Достоевский);
- патримониальность: опора на сакрализуемые традиции;
- легальную компетентность: добивающаяся «рентабельности» бюрократическая рациональность;
- харизму: дисциплинаризация общественных связей через героизм, вождизм, профетизм;
- преступление: корпоративность греха, которому страшен не ад, а угрызения, постоянные душевные тревоги, сковывающие неправедностями, точно тугим узлом;
- ритмику жизни: «если знать соблюдает ритуалы, народом легко управлять», – подмечал Конфуций. Совокупность кодифицированных ритуальных регулирований общественного бытия – гарант автономности; не случайно разгоняющие центробежные тенденции в бывшем СССР республиканские националисты начинали с внедрения новых норм, упорядочивающих существование. Характерное побуждение «убить инородца», появившегося в границах племени, – от отсутствия дифференциации и индивидуации внутри племени, способности признать другого без потери своей идентичности как функции локального этоса;
- любовь: созидание общности на началах персонального обмена деятельностью не избегает доминирования, которое в сфере интимной близости, индивидной приязни, свободно глубоких восторгов, порывов к взаимности, восчувствования идентичных ценностей приобретает вид плотской и метафизической зависимости. Любовь–инстинкт и любовь–взаимодействие душ – две программы, стратегии, в чреде которых – жизнь, борьба за равенство против рабства.
Итак, власть как доминирование конституируется правдой и заблуждением, пороком и пристрастием, достоинством и изъяном, предательством и любовью; она не совпадает с политикой в функции специализированной семантической и деятельностной обработки действительности. В этой функции политика – раздел синэкологии – дисциплины, погруженной в жизнь сообществ и озабоченной раскрытием разновеликих по интересам, позициям, векторам, типам, способам проявления взаимоотношений внутри сообществ, между сообществами, сообществами и средой обитания. Политика как ресурс воздействия на реальность возникает ввиду учета коллизионных начал, обусловливающих интенсивность обменных процессов в створе глубоко жизненных антиномий: противник – соратник; друг – враг; согласие – несогласие; диссонанс – консонанс. Политика становится в обществе как культура практического разума по увязыванию (через компромисс, консенсус) групповых интересов. Исходя из сказанного, охарактеризуем материю политического.
***
Материя политического – социальность, межсубъективная ткань общения, стихия обмена деятельностью, человеческое взаимодействие, интеракция, вне и помимо которых применительно к вопросам политики ничего другого не существует. Власть выражает монополию на инициативу; политика – способ ее отправления с опорой на легальные (правовые) и нелегальные (формально-неправовые) средства. Результативная человеческая коммуникация как эффективный процесс во всей многогранности перипетий и ветвлений – контрапункт политического.
Из данной мысли в качестве значимого удержим «результативность» и «эффективность». Согласно очевидным дистинкциям область возможных субъективных реализаций распадается на практику и духовность. В последней обосабливается теоретический и практический разум. Теоретический разум: a) «theoreia» – отрешенно умственное созерцание бытия; б) «sophia» – теорийная мудрость. Практический разум: a) «phronesis» – практическое нравоучение, телесно-психическая гигиена жизни; б) «eyboyleia» – практическая рассудительность в понимании природы вещей, умение действовать целесообразно.
Политику Аристотель сближал с этикой, поставляющей нравственно добродетельных, рассудительно осмотрительных людей – граждан, субъектов общежительности. Такой подход, разумеется, – идеализация: этика занята внутренней, политика – внешней стороной оценки, выбора, проведения, преследования интереса, зачастую удаленного от дианоэтических добродетелей. Независимо от этого, однако, уподобление политики этике в чем-то оправдано. Оправдано в аспекте осознания, что политика – синтетическая сфера, покоящаяся на «theoreia» и «sophia», но примыкающая к «phronesis» и «eyboyleia». Если не будет повиновения властям и закону, не будет политики, надстраивающейся над добродетелью граждан, и политиков – носителей нравственно высоких начал, «бесстрастного разума», надзирающего за тем, чтобы властвующие властвовали и защищали от посягателей законные формы государственного быта. Выдворение этики из политики, следовательно, разваливает государство как способ гарантийного общежития граждан, пользующихся известным политическим устройством – порядком, лежащим в основании и распределении общезначимых функций власти3.
Посему политика – не «чистое», а заинтересованное (в идеале, этичное) миропредставление и миродействие на базе предвзятых принципов. Прибегая к классическому философскому слогу, можно сказать так: политика – разум в практическом измерении – оформляется на стыке силовых линий «ума», «побуждения», «воли», поставляющих законы созидания сущего, руководства самополагания. В отличие от «theoreia» и «sophia» политика технологична; в отличие от «phronesis» политика прагматична; в отличие от «eyboyleia» политика теоретична. Политика, следовательно, – практически-духовная форма, крепящаяся на чистом, но обслуживающая практический разум; она не просто вырабатывает модели реальности, но подводит под них овеществление, согласованный modus vivendi (образ жизни) – баланс страсти и здравомыслия, порыва и мудрости, импульса и целесообразности.
Представитель семейства идей – ученый, художник, теолог, утопист, критик – идеалист замкнут на умственные символы, конструкты. Материализующий способность к преобразовательному воздействию политик – реалист, движется в плоскости конкретных фигур действия. Кредо теоретика: основа мира – духовное сообщество людей (Д. Мак-Таггарт), консолидирующихся по причастности к творению образа мира. Кредо политика: основа мира – прагматическое сообщество людей, консолидирующихся по причастности к творению облика мира; не воля к жизни – следствие мира, а мир – следствие воли к жизни (А. Шопенгауэр).
Теоретическая сфера – теоретизм – характеризует деятельность в алетической модальности. Практическая сфера – практицизм – характеризует деятельность в утилитарной модальности. Практически-духовная сфера – политизм – характеризует деятельность в деонтической модальности. Впитывая черты теоретизма и утилитаризма, политизм означает способность производить перемещение первой сферы во вторую за счет социальных технологий, трансформационных программ, вырабатываемых и разрабатываемых в створе пресуппозиций – исходных допущений (ценности, интенции), принимаемых как жизненная рама толкований, полаганий. Акцент данного обстоятельства влечет трактовку политизма, практически-духовной сферы в целом в терминах самодостаточности. Политика – суверенное образование, поддерживается особой логикой выработки, хранения, закрепления, передачи наследия, не является относительно практической сферы чем-то побочным, производным, обусловливаемым. Исходно-жизненная рама политических акций – изначальные пред-видения, пред-смыслы, пред-понимания – имплицируются социогенетически: не материальное производство, а среда, социальное взаимодействие, сцепленная с ним традиция, воспитывающая, а потому решающая судьбу, – их источник. Последнее отменяет базисный фундаментализм (экономизм) как объяснительную платформу политики.
Проводя линию самостоятельности надстройки (духовные, практически-духовные формы), причины чего усматривая в совершенной капитальности феномена обмена деятельностью, социального взаимодействия, равносильно детерминирующего как материальную, так и духовную формации, резюмируя, уточним: политика – специфическая практически-духовная форма; сосредоточена на балансировании, регуляции, оптимизации, канализации интересов, фундирующих известные виды человеческой активности; развивается на собственной основе – автономных традициях воздействия, влияния; коренится в природе человека как группового существа, исключающего неполитические формы совместного проживания; овеществляется в упорядочении (координации и субординации) социальных взаимодействий посредством взаимоучета интересов.
Финализация – преимущественная и предпочтительная ориентация деятельности на базовые, фундаментальные основоположения, ценности. Для искусства – художественные идеалы, для теологии – высшие типы реальности, для утопии – совершенные экзистенциальные состояния, для науки – обоснованная истина. Аналогичные принципиальные аксиологические начала обнаруживаются у политики. Как утверждалось выше, это – интересы.
Напрямую политика не связана ни с истиной, ни с идеалом; главный объект ее устремлений – субъективные (сообразно уровням субъективности) интересы. (Еще Аристотель подчеркивал существенность последних для политики, указывая, что политические формы социальности проистекают из «разных людей»; из «людей одинаковых» государство не образуется – из них возникает семья4). Определяя политику как социально значимый род занятий по контролированию межиндивидного обмена деятельностью, эффективизации субъективных связей согласно заявляемым интересам, составим краткий вадемекум политического.
Предпосылки: а) естественное социальное взаимодействие с обусловливающим напряжения активным конкурирующим влиянием – элементы соперничества и сотрудничества, состязательности и союзничества; б) рациональность социального взаимодействия, поддающегося оптимизации; в) неограниченность потребностей в оптимизации при ограниченности средств, механизмов, ресурсов оптимизации социального взаимодействия. К политике применимы идеи теории не трудовой, а предельной стоимости. В качестве центральной предпосылки выступает фактор ограниченности используемых ресурсов. Политика есть особый тип творческой активности по созиданию нематериальных связей – гуманитарное зодчество, создающее шансы, обеспечивающее возможности. Но возможность осмыслена при нехватке. Если объем ресурсов безграничен, они равноценны, политическая (как, впрочем, и экономическая) деятельность обессмысливается: упраздняется проблема обеспечения возможностей, учета затрат, поиска оптимального.
Цель – поддержание (стабилизация) или нарушение (дестабилизация) динамического равновесия субъективных интересов на базе диалога.
Задачи политики как коммуникативного комплекса – избирательные различающиеся ответы, реакции на поступающие извне вызовы, стимулы. Средства – интеракционизм, взаимодействие мотивационных систем, участие и соучастие, диалогика, достигающая (подрывающая) взаимобаланса через давление, уступки коммуницирующих сторон, зависящих друг от друга и приспосабливающихся друг к другу.
Основное внимание политики фокусируется на кооперации, взаимообмене, контакте через влияние с налаживанием адаптации, уравниванием активов и пассивов (дружба, сотрудничество, взаимоподдержка) либо их обструкции (диктат, ущемление, преследование, преобладание).
Ресурсы – совокупность используемых в регуляции межиндивидного взаимодействия, социальной адаптации средств, источников, возможностей. Политические ресурсы подразделяются на материальные – силовой, индустриальный потенциал; людские – человеческий (демографический) фактор; геополитические – реально контролируемые жизненные пространства; моральные – множество ценностей, обеспечивающих концентрацию влияния в руках властвующих, господствующих элит; пропагандистские – идеологический надзор, индустрия public relations, осуществляющая промывание мозгов, обработку масс: поскольку влиять на народ, электорат, толпу силой становится крайне невыгодно, трудно, приходится все более полагаться на пропаганду (Хомски). Политическая деятельность, как правило, протекает в цейтноте – ресурсном, временнóм.
Эффективность – характеристика на основе экстремальных принципов: умение достигать максимальных результатов соответственно поставленным (субъективным) целям, запросам, потребностям с минимумом потерь, затрат, наращиванием отдачи, достижением выгод при неусилении конкурентов, соперников, антагонистов. Успех в политике – нарушающая естественное понятие сохранения прибыль «из ничего».
Мобильность – политическая драматургия и ее реквизит: быстрое реагирование через маневрирование, сдерживание, лавирование, активное воздействие, разрядку расточительных противостояний, конфликтов или, напротив, их инспирацию.
Интенциональность. Политика движется в силовом поле стратегем cui bono, cui prodest, cuique suum (кому полезно, кому выгодно, каждому свое). Подобная ангажированность вызывает предвзятость отношений к классически жизненным вопросам: «что?» – вычленение проблемных ситуаций; «зачем?» – стратегическая и тактико-техническая квалификация интересов, способов их обслуживания; «как?» – алгоритм реагирования с ориентированными программами действий.
Негомологичность – закон эпизодичности: политические хронотопы однократны, недублируемы. Понимание сказанного требует отказаться от повторяемости «наитий прошлого» (Т. Манн), поощряющих усилия в пользу действования по «кальке истории». Опыт учит, что в каждую эпоху (у каждого народа) «оказываются такие особые обстоятельства, каждая эпоха оказывается таким индивидуальным состоянием, что в эту эпоху необходимо и возможно принимать лишь такие решения, которые вытекают из самого этого состояния»5.
Энтропийность. Ресурсы, идущие на освоение (покрытие) политических прецедентов, по фактору времени не равнодостойны. Объективен закон затратности, по которому затраты на овладение внешне сходными (стандартными) явлениями со временем возрастают. Затраты и результаты затрат – качественные параметры – выражают правило политической энтропии, фиксирующей естественную деградацию морального и материального потенциалов агентов политической жизни. Постоянно увеличивающаяся успешность (доходность, оптимальность), связанная с триумфом конкретного лица, в политике невозможна: на всякого Голиафа находится Давид, принимающий тиару, трон, прочие «тонкие властительные связи» (В. Брюсов). Оттого стабильность в политике – не бессменность, а легитимность смен.
Инструментальность. Будучи единицей операциональной, политика обслуживает внешние цели; практически и фактически у политики нет внутренних целей, кроме причастности политике. Исходные приоритеты, конечные цели при занятии политикой согласуются с финализацией, в персональном преломлении располагаются на ценностной шкале: а) своекорыстие – «след мой в мире есть» (И. Бунин) – архетип политика с преобладанием в структуре личности комплекса «анимус» в атрофии когнитивной эмпатии, децентрации; б) престиж страны (нации, государства) – Петр I, Ш. де Голль; в) филантропия – М. Ганди.
Билатеральность – двусторонняя симметрия, делящая политосферу на официально властвующую и оппозиционную половины. Всякой солидной большой политике есть опирающаяся на самостийную идеологию и технологию альтернатива. В последней эффективность (позитивные корректировки, компенсации курсов вследствие критики) и неэффективность (связывающая социальную энергию, вносящая раскол, разжигающая затратные конфронтации, инсуррекции фронда) политики. Фактор мощной контрполитики – симптом кризиса властвующих институтов.
Предельные точки. В текучей, как ртуть, реальности политического обнаруживается незыблемое, по ходу разнообразных пертурбаций воспроизводимое. Представление о нем возникает в опоре на маржинализм – применение к политике идей теории пределов. Распределение отклонений частоты политических эффектов в независимых испытаниях не произвольно, закономерно укладывается в интервал «благо – зло», «успех – катастрофа». Названные параметры – точки накопления, к которым переменные политических изменений неограниченно приближаются как к постоянным значениям. В одном случае пределом последовательности политических акций будет конструкция, в другом – деструкция.
Определение конкретного приближения некоторой переменной в политическом процессе к предельной точке (постоянному значению) производится посредством отслеживания и интерпретации тенденций, вводящих понятие консолидированности элементов множества, где переменное принимает значения.
Учитывая зависимость оценок от неформализуемых пред-смыслов, пред-пониманий, движения-тенденции в сторону точек накопления как пределов последовательности политических изменений устанавливаются контекстуально, содержательно. Аутентичное, квалифицированное толкование предпочтительности, рациональности тенденций-движений к точкам накопления в политических изменениях дают История, Время.
Седименты. Политосфера многогранна: рациональна и чувственна, сознательна и сверхсознательна. Но в ходе политического воздействия на реальность отслаивается, выпадает в осадок, откристаллизовывается некое рационально устойчивое, – седименты политики. Допуская значительную свободу действия, политика не терпит откровенного импульса, безрассудной анархии, узколобого произвола. Последнее – от подчиненности политики жизни: политика обслуживает жизнь, выступая по отношению к ней зависимым фактором.
Много ли живущим надо? И много, и мало. Главное – нужны ручательства, так как лишь гарантийная жизнь желанна. Индивид оставляет потомство, личность – наследие. Им требуется уверенность в полноценном проживании, участии в вершении «медленных трудов» в кругу семьи, дома; в интеллектуальной, гражданской инициативе в приумножении культуры, общественном устроительстве. Дальновидная, осмотрительная политика по причине сказанного целеориентирована на высокие образцы – гуманитарные константы, социальные абсолюты, фиксирующие предпосылки самореализации в материально-производительном, социальном, экзистенциальном сегментах групповой жизни.
Производительность. Беря мир широко, в совокупности потенциальных перемен, политика снабжает практику технологиями достижения значимых целей, функционирует как производительный отсек социальной занятости. Мудрейшая философия политики потому – философия служения общественному целому.
Реперы – опорные точки здоровой политики – граждански ответственные самодостаточные слои, которым при всяких общественных катаклизмах, возмущениях есть что терять. Здесь носители стабильности – собственники, производители, обладатели позитивных инновационных возможностей.
Условия – многоукладный, динамичный, диверсифицированный базис; полиморфизм собственности; некоррумпированное предпринимательство; антибюрократическое стимулирующее законодательство; система кредитования социальной инициативы в виде высокой культуры, активности масс.
Модус – теории, принципы, страсти – забота мыслителей, миссионеров, идеологов, священников, поэтов. Забота политиков – воздействие на конкретный ход вещей. Факты, встроенные в жизненные технологии, без «переходов в теорию и общую страсть» (В. Розанов) – модус политики. Теория поставляет видение жизни; политика – видение созидания жизни. В «искусстве важнее не знать, а догадываться» (В. Мейерхольд); в науке – важнее знать; в политике – важнее знать или догадываться, как делать. В духовной сфере – «чем выше духом, тем ближе ко кресту»; в политике – чем ближе к жизни, тем основательней, достойней.
«Я жить не могу настоящим» (К. Бальмонт), – может сказать поэт, но не политик, в настоящее погруженный. Онтология «настоящего» сложна. В структуре происходящего всегда – шлейфы прошлого и завязывающегося будущего. Отправляясь не от отрешенных схем, а от реалий существования, политик действует как: 1) актуалист – в тщательной диагностике происходящего; 2) моменталист – в создании объемных первых планов текущих дел по всему кругу горизонта с системой превентивных стимулирующих мер (профилактика); 3) презентист – в акцентуации элементов влияющего прошлого (ретенции); 4) футурист – в моделировании потенциального бытия посредством оперативных программ наличных преобразований (конструктивная прогностика – протенции).