1. Страна чудес
2. Гостеприимство прежде всего
7. Рассказ дежурного по военному городку
12. Джаелангкунг
13. Варингин у пирса
13 мистических рассказов об Индонезии. Услышал, запомнил и записал Роберт Коригодский1
«Мы совсем не суеверны. Просто у нас много разных чудес». (Из разговора с индонезийцем)
Самолет «Дакота» летит над морем. Оно то голубое, то зеленоватое с желтизной. Под нами проплывают атоллы, мелкие острова. И снова море, море…
– Действительно страна чудес, – думаю я вслух.
– Вы давно у нас? – возвращает меня с неба на землю голос моего соседа, пожилого человека в форме морского офицера.
– Недавно. Но уже так много видел и слышал!
– И что же вам показалось самым интересным?
– Собственно говоря, то, чего нет на самом деле.
– ???
– Я имею в виду удивительные истории о духах и оборотнях.
– А разве в России ничего подобного нет?
– Нет, почему же?! В России тоже кое-что есть: привидения и черти, лешие и домовые, водяные и русалки. Но всё это где-то в деревне, в провинции.
– О! – оживляется мой сосед. У нас в этом нет недостатка. Вы случайно не знакомы с главным терапевтом сухопутных войск? Милейший человек. Уж сколько он знает этих историй, даже трудно сказать. И все не понаслышке, нет. Только то, что он видел своими глазами. Ему я верю. Он не любит врать.
Теперь оживился я.
– И что же он рассказывает?
– Разное. У него были больные, которые теряли равновесие. Но прежде чем упасть, они медленно поднимались над полом сантиметров на двадцать. Разве это не удивительно! А во время войны в части, где он служил, был лейтенант, который не боялся пуль. Он шел в атаку во весь рост под ураганным огнём, а пули облетали его стороной. Его заколдовал один очень сильный знахарь-дукун.
– ???
– Да, да, вы не удивляйтесь. Вот сейчас вы летите с Амбона. А знаете ли вы, что штаб военно-морского округа в Халонге недавно переехал в новое здание?
– Да, конечно. Я был в этом здании.
– Это здание как здание. А вот там, где штаб был раньше…
– Что там?
– Нет, нет, ничего особенного. Просто там в пустом доме каждую ночь «тик-тик-тик» стучит машинка, а двери сами то открываются, то закрываются. А рядом с этим домом по ночам воет чёрная собака с белым ожерельем на шее. Ребята пробовали отогнать ее камнями, но в нее не попадешь: она исчезает и снова появляется.
– Да, я об этом слышал. Более того. Когда наша группа прибыла в Халонг, нас предупредили, что один из двух отведённых нам домиков занимать не следует, так как… там что-то иногда случается. Однако старший нашей группы не прислушался к доброму совету и поселился один в этом доме. Ночью я услышал стоны, вскочил и побежал к нему. Он метался в постели и с трудом узнал меня: у него был сильный жар.
– Да, есть такие злосчастные места. В таких случаях нужно у входной двери повесить свиную ногу. Это помогает.
– Спасибо. Учту на будущее.
– Ну вот, уже подлетаем к Макасcару. Кончайте курить, пристегивайте ремень. Запишите адрес моего друга. Будете в Джакарте – зайдите к нему. Он вам расскажет тысячу и одну историю.
К сожалению, обстоятельства не позволили мне встретиться с этим интересным человеком. Случись это, мой сборник рассказов был бы намного объемнее.
Недалеко от города Гресик, что около Сурабаи, есть деревня Кампунг-Кроман. Каждый год там отмечается праздник Седеках буми, во время которого любой житель деревни или случайный прохожий может зайти в любой дом, и он будет как желанный гость приглашён к праздничному столу.
Этим гостеприимством пользуются крокодилы-оборотни, которые ради дарового угощения принимают человеческий облик. Ходят они по поселку из дома в дом, одетые в яванскую праздничную одежду. А хозяин дома хоть и догадывается, что у него за гость, но виду не подаёт: гостеприимство прежде всего!
Много лет прошло после войны, а погибших мы не забываем. Иногда они и сами напоминают о себе.
Служил я когда-то в Сабанге. Однажды вечером выхожу из дома прогуляться по берегу моря. Вдруг вижу – навстречу человек идет, в военной форме, лицо знакомое. Где же мы с ним встречались? – думаю. А, ведь это приятель мой, Суварди. Вместе воевали.
Чуть не бросился к нему, да хорошо вовремя вспомнил: погиб Суварди, убили его.
Остановился я, как вкопанный, и на него глаза таращу.
И он меня узнал. Подходит, здоровается, но руки не подает.
– Ты что, – говорит, – не узнаешь меня?
– Что ты, Суварди. Как же я могу не узнать, – отвечаю. Ведь вместе воевали. Куда же ты пропал? А говорили, будто ты на фронте погиб.
Мало ли что болтают глупые люди, – задумчиво произнёс Суварди и исчез у меня на глазах.
И только тогда, оправившись от испуга, я почувствовал запах ладана.
Зря говорят глупые и невежественные люди, будто человек-оборотень может превратиться в тигра. Враньё все это. Пустая болтовня. Все это от необразованности и бескультурья. Человек – и вдруг превращается в тигра! Чушь! Вот в кабана – это другое дело. Это я сам видел.
Наш военный городок стоит на косогоре на берегу Амбонской бухты. И улочки все идут то вверх, то вниз. По одной из них я давно уже не хожу, хотя по ней мне ближе всего идти на базу.
Как-то раз в ночь с четверга на пятницу иду я по этой улице и вижу: катится мне навстречу пустая бочка. Совершенно пустая. И сама катится.
– Как! Вверх? – нетерпеливо спросил я.
– Нет, вниз, – невозмутимо ответил мичман.
Когда-то в молодости довелось мне побывать в Блитаре. Шёл я туда пешком. Много деревень прошёл, во многих местах побывал. И вот однажды заночевал я в деревне Лудойо. Деревня как деревня. Народ приветливый, гостеприимный. Пустили меня в дом, ужином накормили. За ужином спрашивают: «Подливку к рису сладкую любите или кислую?» Сладкую, говорю. Кислую не люблю. Ну ладно, говорит хозяин, раз не любите, ешьте сладкую.
Поели мы, поговорили и спать легли. А утром снова в путь.
А в Блитаре случайно узнал я, что в этой деревне все жители – оборотни. То-то они такие гостеприимные. И стоит какому-нибудь простаку сказать, что любит кислую подливку, как ночью приветливый хозяин обернётся тигром, и гостя как не бывало.
Рассказ дежурного по военному городку
Вас интересует, приходилось ли мне встречаться с привидениями? Конечно, приходилось. И не раз. Все больше в ночь с четверга на пятницу. И всегда неожиданно и когда больше всего их боишься.
Как они выглядят? Обыкновенно. Идёт себе человек, туловище белое, а головы и ног нет. Бывают и другие, с головой, даже с ногами, но когда идут, то на землю не наступают. А иногда – одна голова.
Да вы их не бойтесь. Здесь-то их нет. Вот в городе Морокрембанган, где Военно-морская академия, частенько бывают… Только на прошлой неделе два раза стреляли в часового. Хорошо, что мимо. А утром на плацу две пули нашли.
Но здесь-то их не бывает. Вот сейчас уже двенадцать ночи, а вокруг все тихо, спокойно…
С этими словами дежурный офицер передёрнул затвор пистолета. Дослав патрон в патронник.
Много на свете удивительного. Есть такие чудеса, что другой человек не поверит, сколько его ни убеждай. Ну вот вы, разве поверите, что у нас в Сурабае почти в каждом доме по вечерам, а бывает и днём, если никого нет дома, происходят удивительные вещи?
Что происходит? Трудно даже сказать. Всегда по-разному. То съедят что-нибудь, что не убрано со стола. То раскидают вещи по комнате. То разобьют посуду или украдут какую-нибудь безделушку. А бывает, что запонки не найдёшь или заколку к галстуку. И всё это их работа.
Чья работа? Да этих человечков. Мы, яванцы, называем их туюл-туюл. Маленькие такие, чёрненькие. Смешные они, но бывает, до того надоедят, что хоть из дома беги.
Что вы сказали? Может это не человечки? А кто же тогда? Крысы? Ну, нет. Какие же это крысы! Крысы само собой, а это туюл-туюл. А впрочем, может быть действительно крысы… Но, пожалуй, все же туюл-туюл.
Многие суеверные люди думают, что нас везде окружают духи и привидения. А на самом деле мы их встречаем не так уж часто. Я вот столько лет езжу по дорогам, многих людей подвозил по пути, и всё у меня было в порядке. И всего один раз со мной произошел необычный случай. А было это так.
Выехал я как-то из Сурабаи перед заходом солнца. А когда подъехал к Джембатан Мерах, стало быстро темнеть. Еду и вижу на краю дороги молодую женщину. Притормозил я, подъезжаю. «Дорогой, – говорит она. – Подвези немного. Устала я идти. Мне здесь недалеко.» «Садись, – говорю, – нечего долго разговаривать. Мне-то все равно, что одному ехать, что с тобой. Не я же везу, машина. К тому же еще и не моя, хозяина. Так что ты садись и нечего долго разговаривать».
Села она рядом со мной. Поехали. Я смотрю вперед на дорогу, а иногда и на неё невзначай поглядываю. Молодая она, красивая. Только вот… почему-то в машине ладаном запахло. И тут до меня дошло, что везу я не женщину, а… И шея моя словно выросла на загривке, а волосы на руках торчком поднялись. А руль так и запрыгал в моих руках, и ногу на педали газа никак не удержу: трясётся она, дрожит. И машина рывками пошла.
Вижу, теперь она на меня коситься стала. «Ты что, – говорит, – так плохо машину ведёшь?» А сама при этом чуть-чуть улыбается. «Может, твоей машине тяжело меня везти? Так я сойду. Вот мы уже и приехали. До встречи, дорогой!»
Спрыгнула она с подножки, помахала мне рукой и пошла в сторону от дороги, не ступая ногами на землю.
Давно это было. Несколько лет уже прошло. Но по дороге на Джембатан Мерах я больше не езжу. И нечего долго разговаривать.
Как-то раз подъехал я на своей велоколяске к кинотеатру после окончания вечернего сеанса. Народ уже расходиться стал. Подходят ко мне двое солдат. Один говорит: отвези в казарму. И оба садятся в коляску. В какую казарму вас вести, – спрашиваю. Казарм-то много. А в ту, – говорит один из них, – что по дороге – в аэропорт. Айо, крути педали!
Кручу я педали, а сам думаю: что-то я не помню, чтобы по этой дороге была казарма. Ну да ладно, им лучше знать. Моё дело крутить педали.
Выехали за город, едем по шоссе. Пусто везде и темно. И как-то неприятно. Да к тому же я действительно не помню, чтобы по этой дороге была казарма. Откуда там казарма? Вначале пустырь, потом слева китайское кладбище, а справа кладбище героев.
Ах! Так вот куда они едут! Здесь похоронены убитые на войне. А какой сегодня день? Как раз четверг. Вот дурная моя башка!
Стой, – кричит солдат. – Куда тебя несёт?! Приехали.
Остановился я, сижу ни жив, ни мертв. Вижу только, что в коляске пусто и вокруг никого нет. А дальше я уже не помню, что было. Только утром пришлось идти из города за коляской на то самое место.
С тех пор ни один велорикша в Макассаре ни за что не повезёт солдат, выходящих из кинотеатра. Ну и пусть себе ходят пешком эти «зелёные рубашки».
У нас в военном деле тоже не без чудес. Вот, например, недавно разводящий вёл ночью троих караульных для смены часовых на постах. В одном месте они проходили вдоль высокого забора. И вот оказалось, что тот, кто шёл последним, шагает по ту сторону забора, а как он туда попал, и сам не знает. Пришлось всем возвращаться назад и долго искать в темноте, через какую дыру вызволить своего незадачливого товарища.
Ну а в прошлом году был случай ещё более странный. Ночью исчез часовой, стоявший на посту у караульного помещения. Пришлось поднять по тревоге всю военную полицию Сурабаи да ещё роту морской пехоты.
Его нашли утром, когда рассвело. Он стоял с карабином в руке посредине футбольного поля на городском стадионе. А это, как вы знаете, километрах в шести-семи от городка подводников в Уджунге. Но если б на этом все кончилось! Так нет же. Он никого к себе близко не подпускал. Кричал «стой!» и вскидывал карабин. Своего начальника караула в лицо не узнавал и ни с кем не вступал ни в какие переговоры.
Так продолжалось три часа. Наконец ретивого часового удалось перехитрить: на стадион привели разводящего со сменой. Они прошагали через футбольное поле и по всей форме сменили часового.
На следующий день во время дознания он не смог дать никаких показаний.
В таких случаях встаёт вопрос: можно ли накладывать взыскание на провинившегося, если он, в общем-то, ни в чём не виноват. А оставлять без внимания дисциплинарный поступок тоже нельзя. Проступок есть, а виновных нет.
Джаелангкунг2
Каждому человеку любопытно узнать, что его ожидает в будущем. И узнать это не очень трудно. Нужно только заранее сделать некоторые приготовления: сходить на базар, купить большую деревянную кухонную ложку, детскую шапочку и распашонку и пару пакетиков ладана.
Потом к черенку ложки прибивают поперечную планочку, на которую надевают распашонку. Вторую поперечную планку прибивают пониже: это ручки, за которые медиум держит куклу.
На выпуклой стороне черпака краской рисуют глаза, нос и рот. На эту импровизированную голову надевают шапочку. Джаелангкунг почти готов. Остаётся только привязать ему на шею ключ от висячего замка, а в наклонное отверстие, просверленное в черенке, вставить заточенный карандаш.
О предстоящем сеансе спиритизма по секрету сообщите самым близким друзьям. Они охотно примут ваше приглашение. Болтливых не приглашайте: не дай Бог слух дойдет до полиции – неприятностей не оберёшься.
В полночь с четверга на пятницу вы вместе с гостями запираетесь в комнате, что ближе к заднему двору, занавешиваете окна и начинаете курить фимиам. Потом вы садитесь за стол, берёте в руки куклу, а ключ, что болтается на веревочке у неё на шее, опускаете в чашечку с крепким кофе. Ваша кукла жадно пьет, а вы читаете заклинание: «Джаелангкунг-джаелангсенг, ками адакан пэста кэчил, минта супая датанг». И так долго, долго, до тех пор, пока… «трык» и вы почувствовали, что кукла потяжелела. Значит, в неё вселился дух умершего. Теперь не тяните время, а сразу задавайте первый вопрос. Вначале из вежливости спрашивают, как его зовут, кто он такой, где жил, когда умер. А потом, когда ваш гость разговорится, можно переходить к делу: он с готовностью ответит на все ваши вопросы.
Как он отвечает? Очень просто: в письменном виде, то есть пишет карандашом на листе бумаги, который вы положили перед собой на столе.
Единственная загвоздка, которая может случиться, это языковый барьер: если ваш гость был яванцем, то он будет писать значками яванского письма «чаракан»3.
Ну а если он был китайцем, то и того похуже.
И лишь изредка случается, что он вообще ничего не пишет: он был неграмотным. Значит, вам не повезло. До следующего четверга!
Когда японские войска оккупировали Амбон, они, прежде всего, соорудили пирс для приема грузов с кораблей. Потом стали прокладывать дорогу и покрывать ее асфальтом. И уже подошли было совсем близко к пирсу, да тут пришлось остановиться. Дело в том, что как раз на пути стоял развесистый варингин, который японцы все время пытались спилить, пока строили дорогу, да так и не спилили: зубья ломаются у пил, а дереву ничего.
Взяли тогда толстый трос, закрепили один конец повыше на дереве, а другой привязали к бульдозеру. Бульдозер, конечно, с места не сдвинулся, а только гусеницами землю разворотил. Второй и третий бульдозеры тоже не помогли. А работа стоит. Начальство волнуется.
Наконец, догадался кто-то: просверлили в дереве шпуры, заложили толовые шашки и взорвали. С грохотом повалилось дерево на землю.
А на следующее утро, когда японцы пришли на берег, они увидели…, что старый варингин стоит на своем месте.
И стоит он так до сих пор, а дорога обходит его стороной.
Чудес на свете не бывает
(послесловие)
Тот факт, что эти рассказы я собрался записать именно через 13 лет после того, как их услышал, можно считать чистой случайностью. Рассказы были записаны по ночам, обычно в ночь с четверга на пятницу, поскольку в пятницу у меня свободный день.
Сам я, естественно, в духов не верю, правда, иногда их побаиваюсь.
1 Впервые опубликовано в сборнике Яванская культура: к характеристике крупнейшего этноса Юго-Восточной Азии // Малайско-индонезийские чтения III, Москва, 1989. сс. 71-79.
2 Описание спиритического сеанса с помощью самодельной куклы Джаелангкунг. Также: Джайлангкунг (Jailangkung) и Джелангкунг (Jelangkung). Слово китайского происхождения, этимология восходит к словам «предки» или «бог корзины» (dewa keranjang) на южнофудзяньских диалектах (Cay Lan Gong 菜篮公), распространенных среди китайцев Нусантары. Во время ритуала дух предка входит в куклу, сделанную из подручных средств (корзина, черпак и т.д.). Используется знахарями для диагностики болезней и в детских играх. Дух вызывается заклинанием «Джелангкунг-джелангсат / Здесь праздник / Праздник скромный-маленький / Джелангкунг-джелангсат / Пришел без приглашения / Ушел без проводов». (Jelangjung jelangsat / Di sini ada pesta / Pesta kecil-kecilan / Jelangkung Jelangsat / Datang tidak diundang / Pergi tidak diantar).
3 Чаракан, или Оночороко – традиционное консонантно-слоговое яванское письмо, в настоящее время почти вытесненное латиницей. Восходит к южноиндийскому письму паллава. Пример:
