Риторика: Практикум

Речь оратора находится в центре внимания слушателей, они замечают любые неточности, ошибки, неудачное словоупотребление. Каждый оратор должен работать над культурой своей речи; слушатели, замечая ошибки в речи выступающего, сразу начинают ему меньше доверять. Для того, чтобы речь любого оратора, в том числе речь судебного оратора, могла оказывать эффективное воздействие на аудиторию, она должна соответствовать целому ряду требований.

Ясность речи. Среди требований, предъявляемых к языку говорящего или пишущего, выделяется требование ясности, или понятности. Соблюдение данного требования важно потому, что оно связано с действенностью, эффективностью устного слова.

По мнению многих исследователей, общепонятность языка опре­деляется, прежде всего, отбором речевых средств, а именно необходимостью ограничить использование слов, находя­щихся на периферии словарного состава языка и не облада­ющих качеством коммуникативной общезначимости.

Русский язык с точки зрения сфе­ры употребления можно разделить на две большие груп­пы.

Лексика неограниченной сферы употребления — общеупотребительные слова, которые в определенных социальных условиях должны быть понятны всем носите­лям данного языка во всех случаях: хлеб, семя, город, сад, тетрадь, школьник, врач, мороз, лупа, птица, любовь, сила и т. д.

Лексика ограниченного употребления — профессионализмы, диалектизмы, жаргонизмы, термины, т.е. слова, употребляемые в определенной сфе­ре — профессиональной, территориальной, социальной.

Общеупотребительный словарный фонд русского язы­ка огромен. Он-то и делает нашу речь общедоступной для каждого, кто владеет русским языком.

Гораздо труднее обстоит дело с восприятием слов огра­ниченной сферы употребления. Она так и называется по­тому, что ее не могут и не должны понимать абсолютно все. Рассмотрим основные группы этих слов.

Профессионализмы — слова и выражения, используемые людьми одной профессии (журналисты, юристы, социоло­ги, философы, шахтеры, плотники и др.).

Они в большин­стве случаев не относятся к официальным, узаконенным наименованиям. Для них характерна большая детализация в обозначении специальных понятий, орудий труда, произ­водственных процессов, материала. Профессионализмы час­то обладают экспрессией, что сближает их с жаргонизмами. Например, водители автобусов, грузовиков, легковых авто­мобилей руль именуют баранкой, полиграфисты кавычки по их виду образно называют ёлочками (« »), лапками (« »), об­щий заголовок в газете — шапкой.

Диалектная лексика — слова, ограниченные в территори­альном отношении, входящие в словарный состав отдель­ных диалектов, понятные лишь жителю данной местности. Например: биспой — «седой, серебристый» (в говорах Архан­гельской области); зобать — «есть» (в рязанских говорах); жварить — «сильно бить, колотить» (в калужском говоре).

Жаргонизмы — (франц. jargon), разряд «пассивной» лексики, к которому относятся слова и выражения, используемые обособленной группой людей, объединённых по социальному признаку. Объединяющим признаком может служить возрастная категория, профессия, общественный класс. Слова этого разряда, обычно немногочисленные, составляют особый «язык» социальной группы, по использованию которого её члены опознают равных себе (напр., такую роль исполняет молодёжный сленг).

В современной лингвистической лите­ратуре слово «жаргон» обычно употребляется для обозначе­ния различных ответвлений общенародного языка, которые служат средством общения различных социальных групп. Возникновение жаргонов связано со стремлением от­дельных групп противопоставить себя обществу или другим социальным группам, отгородиться от них, используя сред­ства языка. В отличие от общенародного языка, призван­ного содействовать широкому общению людей, жаргон — «тайный» язык, цель которого — скрыть от «чужака» смысл произноси­мого.

Все жаргонные слова представляют стилистичес­ки сниженную лексику и находятся за пределами литера­турного языка. Они, как и любое слово литературного язы­ка, диалекта, со временем устаревают и исчезают или вместо одних жаргонизмов появляются другие.

Так, среди названий денег сейчас уже не встречаются жаргонизмы хруст (рубль), квинта (5 рублей), красненькая, декан (10 руб­лей), угол (25 рублей), кусок (1000 рублей), но появились шту­ка (1000 рублей), лимон (миллион), башли, бабки (деньги).

Лексика ограниченной сферы употребления требует вдумчивого с ней обращения. Не нужно полностью исклю­чать ее из своей речи. Если приходится общаться в узкопро­фессиональной среде, то можно свободно использовать в речи принятые там специальные слова и профессионализ­мы. Но если нет уверенности, что все слушатели знакомы со специальной лексикой, то следует раскрыть, объяснить каждое необщеупотребительное слово.

!	Диалектные слова, а тем более жаргонизмы и арготиз­мы, как правило, недопустимы в речи.

Эти элементы огра­ниченной сферы употребления могут быть введены в речь только с определенной целью, например в качестве выра­зительных средств, подчеркивающих отношение говоряще­го, но делать это следует осторожно, с пониманием целе­сообразности и уместности такого применения в каждом конкретном случае.

Особого внимания требует использование еще одной значительной группы слов ограниченной сферы употребле­ния — терминологической лексики.

Термины — слова, которые являются точным обозна­чением опре­деленного понятия какой-либо специальной области науки, техники, искусства, общественной жизни и т.п.

Понятие — это мысль об общих суще­ственных свойствах, связях и отношениях предметов или явлений объективной действительности.

Как форма мышления понятие неразрывно связано с языком. Всякое понятие формируется и реализуется в сло­ве или словосочетании. Формирование понятий является важнейшим условием научного знания.

Роль терминов в науке велика. Установлено, например, что представление об инерции уже было известно предше­ственникам Галилея. Но только с того момента, когда Гали­лей дал этому название «инерция», было уточнено само представление об инерции и понятие вошло в научный обо­рот. В целом ряде случаев переход от предположений и до­гадок к точному знанию совершается при помощи утверж­дения соответствующего термина. Вот почему все великие ученые уделяли особое внимание созданию и развитию на­учной терминологии.

Фиксируя время рождения того или иного термина, можно судить о развитии науки, ее проблематике, объектах исследования, о появлении новых научных направлений.

Вполне естественно, что термины довольно часто встре­чаются в речи людей разной специальности: инженеров, врачей, экономистов, юристов, преподавателей, агрономов и др. Однако не все и не всегда умело используют их, не задумываются над тем, понятны ли термины слушателям, не учитывают особенности восприятия семантики слова в звучащей речи. Различие в понимании содержания слов у отправителя и получателя снижает эффективность восприятия.

Ясность, понятность речи зависят и от правильного употребления в ней иностранных слов. Нередко спрашива­ют, следует ли упо­треблять иностранные слова или лучше обойтись без них. Вопрос об использовании в нашей речи иностранных слов не случаен. Иноязычные слова в русском языке издавна были предметом обсуждения ученых, обще­ственных деятелей, писателей, любителей русского языка. Ученых интересовало, какое место занимают заимствован­ные слова в словарном составе русского языка, из каких языков больше всего заимствуется слов, в чем причина за­имствования, не засоряют ли иностранные слова родной язык. Делались даже попытки заменить слова, пришедшие из других языков, русскими. Так, В. И. Даль в свой знаме­нитый словарь включал мало заимствованных слов. Он счи­тал, что их следует заменить областными, просторечными или вновь созданными, например, автомат — самодвига, самоход, живуля; инстинкт — побудок, побудка; кокетка — хорошуха, красовитка, миловидница. Делая некоторую уступ­ку в пользу распространенных общенародных слов, таких как горизонт, атмосфера, В. И. Даль все же не прочь был и их заменить просторечными синонимами. Он писал, что не понимает, почему «завесь» и «закрой», как говорят на Кас­пийском море, хуже «горизонта».

Заимствование — это нормальное, естественное явление для любого языка. Например, в словаре английского языка иностранные слова составляют более половины, немало их в немецком, французском и других языках. Такое явление не было чуждо и древним языкам: в латинском языке бо­лее 7 тыс. греческих слов.

Заимствованные слова появляются в языке в результате общения одних народов с другими, в результате политичес­ких, экономических и культурных связей между ними.

В наше время оживляются старые и возникают новые виды связей между русским и другими народами. Поэто­му современный русский язык постоянно пополняется сло­вами, заимствованными из других языков, и в свою очередь обогащает словами различные языки мира.

Ошибки, которые встречаются в речи при употреблении ино­странных слов. Неправильное использо­вание иностранных слов чаще всего связано с незнанием их точного смысла. Например:

«Его представили этаким полиглотом: он и физик, и математик, и поэт».

Известно, что полиглот — это человек, владеющий многими языками, поэтому употребление слова «полиглот» в данном случае не­уместно.

Некоторые толкуют слово «приоритет» (первенство в от­крытии) как «уважение» (Он пользовался в коллективе осо­бым приоритетом). Можно услышать фразу: «Эта идея мне гармонирует», в которой спутаны понятия «гармонировать» и »импонировать». Не все различают слова «репатриация» (возвращение эмигрантов или военнопленных на родину) и «репарация» (возмещение ущерба, нанесенного войной).

Нередко можно услышать сочетание «странный парадокс», но парадокс — это и есть странное мнение, расходящееся с общепринятыми мнениями. Слово «странный» в приведен­ном сочетании лишнее. Иногда говорят: имеется свободная вакансия, забывая, что слово вакансия означает «свободная, незамещенная должность». Неправильными считаются и такие выражения: первый дебют, памятные сувениры, ста­рый ветеран, своя автобиография, биография жизни.

Используя иностранные слова, следует учитывать их многозначность. При этом необходимо иметь в виду, что слово в одном значении бывает более употребительно и известно, чем в другом. Так, один докладчик, делясь впе­чатлениями о встрече с делегатами конференции, сказал: «Особенно пикантным было выступление П.». Эти слова вызвали не ту реакцию, которую ожидал говорящий. Дело в том, что слово пикантный имеет несколько значений. В прямом смысле оно означает «острый на вкус, пряный» (например, соус, подливка и т. п.). Переносное значение слова пикантный — «возбуждающий острый интерес, любо­пытство своей необычностью, сенсационностью и т. п.». Именно в этом значении и употребил выступающий слово «пикантный» в приведенном примере, но он не учел, что это слово имеет оттенок: «не вполне пристойный; возбуждаю­щий чувственность, соблазнительный».

!	Рекомендуется избегать употребления иностранных слов, если в языке есть русские слова с таким же значением.

Например: лимитировать — ограничивать, ординарный — обыкно­венный, индифферентно — равнодушно, корректив — исправ­ление, игнорировать — не замечать и др.

Употребляя иностранные слова, надо быть уверенным, что они понятны слушателям. Поэтому важно умело ввес­ти иностранное слово в свою речь. Необходимо давать со­ответствующие пояснения значений использованных слов. Большую помощь в овладении терминами и иностран­ными словами может оказать постоянная работа со слова­рями.

Говоря о важности требования ясности в речи судебного оратора, можно отметить следующее. Судебная речь имеет целью способствовать формированию убеждения судей и присяжных заседателей. Для этого она, прежде всего, должна быть понята составом суда, а также всеми слушателями. На ясность как главное достоинство речи указывал еще Аристотель:

«Достоинство стиля заключается в ясности; доказательством этому служит то, что, раз речь не ясна, она не достигает своей цели». О «необыкновенной, исключительной» ясности на суде писал П. Сергеич: «... не так говорите, чтобы мог понять, а так, чтобы не мог не понять вас судья» [10].

Чем достигается ясность судебной речи? Прежде всего, глубоким знанием материала, четкой композицией речи, логичностью изложения, убедительностью аргументов.

Ясность — это умение говорить доступно, доходчиво о сложных вопросах. Таким качеством отличались судебные речи дореволюционного адвоката К.Ф.Хартулари. Большое внимание судебный оратор уделял тому, чтобы сделать изложение доступным для восприятия. Нередко доходчивость, или доступность, называют простотой.

Простота изложения способствует тому, что речь воспринимается легко, и мысль судей без затруднений следует за мыслью оратора. Однако нельзя путать простоту и примитивность. Простота речи предполагает использование и сложных синтаксических конструкций, и риторических приемов. Вовремя и кстати приведенное сравнение, нужный эпитет, исторический пример, пословица или поговорка оживляют речь, делают ее более доходчивой.

!	Совершенно нетерпимы в судебной речи искусственная красивость, высокопарность.

Речь становится неясной вследствие нечеткого знания материалов дела, низкой культуры мышления. Мысль, вполне сложившаяся в мозгу, легко находит себе точное выражение в словах; неопределенность выражений обыкновенно бывает признаком неясного мышления. Довольно часто речь становится неясной из-за использования в ней иноязычных слов и узкоспециальных терминов: В ее жизни встал известный ингредиент; или: Моему подзащитному инкриминируется...

Особенно сейчас, когда наша жизнь пестрит иноязычными словами, судебному оратору необходимо следить за их мотивированным использованием.

К неясности речи обязательно приведет неуместное употребление местоимений:

«В январе 1983 года состояние здоровья Ясенкова Р.Т. ухудшилось, и сын перешел жить к отцу, так как необходим был уход за ним. 20 января 1983 года Ясенков Р.Т. умер, а 26 августа его прописали в этой квартире».

Причиной неясности может быть многословие:

«Другие показания давались Иванченко о том, что у него, значит, украли, значит, это самое...» «И. Протокова рассказала, здесь, в суде, каким образом она обнаружила кражу в своем домике, что у ней было украдено, и что, значит, какие повреждения не могла.

Создает неясность и неправильный порядок слов:

«При попытке скрыться подсудимые были задержаны с украденными вещами дружинниками».

Точность речи. Ясность мысли и ее словесного выражения ведет к такому качеству речи, как точность. Выделяют точность понятийную и предметную.

Понятийная точность — соответствие смыслового содержания речи и информации, которая лежит в ее основе. Точность речи связывается с точностью словоупотребления, с правильным использованием многозначных слов, синонимов, антонимов, омонимов. 

Важнейшее условие точности речи — это соблюдение лексических норм.

Речь является точной, если говорящий отбирает те слова и конструкции, которые точнее других передают оттенки смысла, существенные именно для данного высказывания.

Предметная точность — соответствие высказывания замыслу оратора и явлениям действительности, является необходимым качеством судебной речи.

Судебный оратор должен хорошо знать материалы уголовного дела, о которых говорит. Речевые неточности, вызванные слабым знанием предмета речи, приводят к негативному отношению к судебному оратору.

Понятийная точность зависит в первую очередь от точности словоупотребления, в частности от выбора синонимов. Обратите внимание, насколько точно выделенные слова характеризуют ситуации и людей:

Легко и свободно, переходя от предмета к предмету, болтает(!) жена мужу о всех интересах дома (легкий, непринужденный разговор); За утренним чаем, развязно посмеиваясь, она вдруг брякнула(!) мужу: «А знаешь? Я выхожу замуж: за Пистолъкорса» (легкомысленный, необдуманный поступок).

Точность создается употреблением юридических терминов и клише: мотивы преступления, а не побуждения; возбудить уголовное дело, а не начать; дело выделено в отдельное производство, а не в самостоятельное; применить меры пресечения, а не принять и др.

!	Снижает точность речи незнание о существовании в языке паронимов и омонимов, неумение нейтрализовать эти явления в речи.

Паронимами (para — рядом, onyma — имя) называются слова, близкие по звучанию и написанию, но разные по значению. Например:

адресант —адресат, экскаватор — эс­калатор, кворум — форум, контракт— контакт, факт— фактор, описка — отписка, внеклассный — внеклассовый. Паронимы встречаются и среди собственных имен: Эйзен­штейн — Эйнштейн, Капри — Кипр, Швеция — Швейца­рия.

Австрийский географ Людвиг Кренек, вспоминая о сво­ем пребывании в Индии, рассказывает:

«Мы давно уже пе­рестали называть себя австрийцами, потому что об Австрии никто здесь и понятия не имел, и все принимались сразу говорить об Австралии».

В данном случае паронимами бу­дут: Австрия — Австралия, австрийцы — австралийцы.

!	Наличие в языке паронимов приводит к тому, что в уст­ной и письменной речи одно слово ошибочно употребля­ется вместо другого.

Так, например, в предложении

«На данный момент наш институт является федеральным ин­формационным центром, так как сюда благодаря возмож­ностям сети стекается массив информации со всей России»

следовало вместо слова «массив» употребить «масса».

Омонимы — слова, различные по значению, но одинаковые по написанию и звучанию. Их употребление в речи мо­жет также привести к смысловой неточности, двузначнос­ти высказывания. Например, предложение «Издали закон об упразднении транспортных судов» звучит двусмыслен­но из-за наличия в языке омонимов: судов — форма роди­тельного падежа множественного числа существительного «суд» и форма родительного падежа множественного числа существительного «судно». Возникает вопрос, что уп­разднили: транспортные суды или транспортные суда? Не­удачное употребление омонимов может привести к коми­ческому эффекту. Так фраза «Совместный отдых, как и труд, спаивает людей» обязательно вызывает нежелатель­ную реакцию.

Опасна в речи и синтаксическая омонимия. Например, предложения «Назначение председателя всем показалось удачным» и «Характеристика Климова точно соответство­вала действительности» заключают в себе двойной смысл. Непонятно: председателя назначили или председатель кого-то назначил; характеристика, данная Климову или Климовым? По-разному может быть воспринято и пред­ложение «Газеты сообщили об отъезде гостя из Англии» (отъезд английского гостя или лица, гостившего в Англии). О необходимости следить за точностью выражения своих мыслей хорошо сказал Л. Н. Толстой:

«Единственное средство умственного общения людей есть слово, и для того, чтобы общение это было возможно, нужно употреблять слова так, чтобы при каждом слове не­сомненно вызывались у всех соответствующие и точные понятия».

Эти слова Толстого имеют прямое отношение к юристам. Они решают судьбу человека, доказывают его виновность или невиновность; они разъясняют закон, разбирают конф­ликтные ситуации; они помогают людям разобраться в раз­личных жизненно важных проблемах.

!	Юрист несет ответственность за каждое сказанное им слово, поэтому нередко прокурор, адвокат вынуждены об­ращать внимание на семантику слова, уточнять его значе­ние, сопоставлять, сравнивать значения разных слов, ука­зывать на неправильное, неточное их употребление.

Особенно наглядно это представлено в речах известного российского юриста Ю. А. Костанова. Выступая с обвини­тельной речью, он, прежде всего, стремится квалифицировать содеянное подсудимыми и дать точное наименование в со­ответствии с законодательством как самому деянию, так и каждому из совершивших его.

Из речи по делу «Фантомасов»:

«Группа в составе Вячеслава Толстопятова, Самасюка и Горшкова была устой­чивой группой, действовавшей длитель­ное время — более четырех с половиной лет — и совершив­шей значительное число нападений на государственные уч­реждения и организации, на отдельных граждан.

Группа была вооружена кустарно изготовленными писто­летами-пулеметами, автоматом, револьверами и ручными гра­натами. С 16 декабря 1971 года вооружение группы пополни­лось двумя револьверами системы «Наган».

Устойчивость и вооруженность группы, характер ее дея­тельности позволяют назвать эту группу бандой и предопре­деляют квалификацию действий оставшихся в живых ее уча­стников Вячеслава Толстопятова и Горшкова — как бандитизм по статье 77 УК РСФСР.

Но бандит не только тот, кто, взяв в руки автомат, стре­лял в инкассаторов. Бандит и тот, кто вооружил банду, кто вложил автомат в руки убийцы, кто советами и подсказками помогал разрабатывать планы нападений, кто принимал и прятал награбленное.

Роль Владимира Толстопятова в создании оружия и орга­низации банды, участие его в обсуждении совершенных и го­товящихся преступлений, его выходы к химзаводу и «Южги проводхозу», получение им значительной части награбленных сумм — все это заставляет признать его полноправным учас­тником банды и квалифицировать его действия той же стать­ей 77 УК РСФСР.

Таким же образом надлежит квалифицировать и действия Черненко, давшего согласие вступить в банду и с оружием в руках принявшего участие в совершенном бандой нападении на «Южгипроводхоз», поскольку участие в отдельных соверша­емых бандой нападениях закон также называет бандитизмом.

Действия Срыбного и Денискевича должны быть квалифи­цированы как пособничество бандитизму по статьям 17 и 77 УК РСФСР, поскольку, не принимая непосредственного участия в нападениях, первый предоставил бандитам автомашину для совершения нападения, а второй содействовал нападению на этот объект указаниями о передвижениях автомашины у хим­завода».

Как видим, только после тщательного анализа фактов преступления прокурор называет группу подсудимых бан­дой, их действия — бандитизмом, одних — бандитами, дру­гих — пособниками. Для большей убедительности в точнос­ти предлагаемых наименований используются сочетания «заставляет признать полноправным участником банды»; «закон также называет бандитизмом»; «должно быть квали­фицировано как пособничество бандитизму» [10].

От точности речи зависит понимание, истолкование слов, словосочетаний, предложений, сказанных подсуди­мым, свидетелем или кем-то из членов суда. Поэтому в слу­чаях двоякого толкования сказанного требуется не только уточнить, какой смысл имел в виду говорящий, но и дока­зать это.

Интересный пример привел Ю. А. Костанов в кни­ге «Речи судебные... и не только».

В Краснодаре в семиде­сятых годах оперуполномоченный ОБХСС Степанюк, фанатик милицейской работы, «изобличил группу взяточ­ников в милицейских рядах, чем тут же снискал нелюбовь начальства и коллег». Вскоре его уволили. Его многочислен­ные жалобы в министерство отклонялись. Когда Степанюк в одном из писем написал «Что же мне их обоих (имелись в виду начальник краевого Управления охраны общественно­го порядка и его заместитель по кадрам) убить, что ли?!», фразу истолковали как угрозу и против Степанюка возбу­дили уголовное дело. После долгих разбирательств оно было направлено в Ростовский областной суд, а прокуро­ром был назначен Ю. А. Костанов.

Из речи прокурора:

«Товарищи судьи! Если верить обвинительному заключе­нию, то перед вами очень опасный преступник. Шутка ли, угрожать убийством не кому-нибудь, а самому Главному крас­нодарскому милицейскому начальнику и его заместителю! Если, однако же, верить подсудимому, то это вовсе и не было угрозой. Просто риторический вопрос, заданный, прав­да, в несколько экстравагантной форме, возможно, и неуме­стный в официальном обращении в государственный орган, но употребленный им по запальчивости и потому извинитель­ный».

Прокурор напомнил, что обвиняемый назвал свою фразу не угрозой, а риторическим вопросом. Для суда этого мало. Необходимо доказать, что риторический вопрос, из-за ко­торого весь сыр-бор разгорелся, не заключает в себе угро­зу. Вот как блестяще это делает Ю. А. Костанов. Приведем речь прокурора полностью.

«Как же на самом деле следует расценивать фразу Степа­нюка «Убить бы их обоих, что ли?», содержащуюся в знаме­нитом письме в Министерство охраны общественного порядка РСФСР, том самом письме, которое лежит сейчас перед Вами на судейском столе? Можно ли квалифицировать эти слова как уголовно наказуемую угрозу убийством? Вправе ли мы подвергать Степанюка за эти слова уголовному наказа­нию?

Итак, Степанюк не отрицает, что письмо написано им, что, написав: «их обоих», он имел в виду начальника краево­го УООП Мезикова и его заместителя по кадрам Карагодина. Подтвердила это и почерковедческая экспертиза. Казалось бы, что еще нужно для признания Степанюка виновным? И задача прокурора упрощена до предела — вина доказана, ос­талось только предложить суду размер наказания, которое следует применить к подсудимому.

Но нет! Доказав, что эту угрожающую фразу написал под­судимый, надо еще убедиться в том, что эти действия уголов­ный закон признает преступлением. Иными словами: содер­жат ли действия подсудимого все признаки состава преступления? В данном случае необходимо установить не только факт, что угро­жающую фразу написал подсудимый, но и реальность этой угрозы: насколько реально воспринимали ее Мезиков и Карагодин, считал ли подсудимый, что они вос­примут эту угрозу как реальную, и что он сделал для того, что­бы восприняли ее именно таким образом.

Думается, что как раз этого, несмотря на тщательность, я бы даже сказал, дотошность исследования материалов дела в судебном заседании, мы не установили. Надо напомнить, что предварительное следствие, длившееся почти год, не остави­ло без внимания ничего, что могло иметь хоть мало-мальское отношение к делу. Уж, кажется, здесь собраны все материа­лы, позволяющие узнать не только, что написал Степанюк, но и что он думал и даже что еще только собирался подумать. Все эти материалы исследованы, в деле не осталось ничего, что Вами не исследовано. Нет и ничего такого, что надо было бы исследовать дополнительно.

Из всех исследованных в судебном заседании материалов следует, что Степанюк не вкладывал в упомянутую фразу ре­альной угрозы. Эти слова действительно были написаны им в запальчивости, так как он считал себя необоснованно уво­ленным из мести за разоблачение группы взяточников в ми­лицейских мундирах. Возмущенный бесчисленными отказа­ми Министерства на свои жалобы, он понял, что нужно использовать какие-то неординарные, необычные формули­ровки, чтобы привлечь внимание к той несправедливости, о которой писал.

В крамольной фразе не утверждается, что если Мезиков и Карагодин не выполнят каких-то условий Степанюка, то они будут им убиты. Фраза эта носит отвлеченно-предположитель­ный характер и реальной угрозы не содержит. Более того, обя­зательным признаком состава преступления, предусмотренно­го статьей 193 УК РСФСР, является направленность угрозы на прекращение либо изменение служебной деятельности потерпевшего в интересах того, кто угрожает. Не всякая уг­роза должностному лицу влечет уголовную ответственность, но только «примененная в целях прекращения служебной или общественной деятельности или изменения ее характера в интересах угрожающего». А этой-то взаимосвязи между угро­зой и деятельностью Мезикова и Карагодина письмо Степанюка как раз и не содержит. Он свое письмо посылал не им, а в министерство. И не для того, чтобы Мезиков с Карагодиным, испугавшись, восстановили его на работе, а чтобы ми­нистерство, разобравшись с краснодарскими милицейскими деятелями, их наказало, а в отношении Степанюка восстано­вило справедливость.

Он не думал даже о том, что его письма будут прочитаны теми, на кого он жаловался. Степанюк мог, конечно, догадать­ся, что в России, увы, в нарушение российских же законов жалобы на чиновников, тем более руководящих, не принято проверять без участия тех, на кого жалуются. Мог, конечно, догадаться, но не был обязан знать, что содержание его писем будет доведено до сведения тех, для чьих глаз они вовсе не предназначались. Эти несостоявшиеся догадки вменить в вину Степанюку никак нельзя. Но все это, собственно говоря, ме­нее всего относится к последней жалобе Степанюка, той самой, которая и есть по сути предмет нашего судебного разбиратель­ства. Эта жалоба вообще не рассматривалась. Те, кому была адресована жалоба, тут же переправили ее в прокуратуру Крас­нодарского края. Мезиков и Карагодин узнали о ней уже пос­ле возбуждения уголовного дела, так что, если бы даже угроза и носила реальный характер, обвинять Степанюка можно было бы не в угрозе должностным лицам, а лишь в покушении на это преступление. Фактически же не было и покушения.

Итак, то, что инкриминировано Степанюку, реальной уг­розы потерпевшим, направленной на изменение их деятель­ности в его интересах, не содержит. Из этого следует, что Сте­панюк должен быть оправдан за отсутствием в его деянии состава преступления».

Обратим внимание на особый прием, который встречается в речи судебных ораторов и связан с ее точно­стью. Это прием противопоставления. Он позволяет уточ­нить значение слов и придать сказанному большую убеди­тельность.

Из речи Ю. А, Костанова:

«Смелость и наглость — не одно и то же.

Верзила Самасюк направлял револьвер на кассира магази­на № 46 Орлову, а Вячеслав Толстопятое стрелял в это время «для уверенности» рядом с ней из автомата; Горшков целил­ся из автомата в продавщицу Романовскую из магазина № 21 на Мечникова. Всякий раз они были убеждены, что отпора не получат. Что это? Смелость? — Нет! Это наглость.

Начав с револьверов, они перешли к автоматам, набивая в патроны все больше пороха. При аресте их арсенал состав­лял 6 револьверов, 5 автоматов и ручные гранаты. Но оказа­лось, что смелость и уверенность в себе рождает не револь­вер в кармане и не автомат в руках.

Любовь к своим детям, своему городу, своей стране, готов­ность защищать их в любую минуту и против любого нападе­ния — вот та руда, из которой выплавляется истинное мужество.

Именно такие люди и встали на пути бандитов.

Это и сохранившие выручку кассиры и продавцы магази­на № 46.

Это и пенсионер Чумаков, шоферы Арутюнов, Ковален­ко и Топчиев.

Это инкассаторы Зюба и Маликов, сотрудники Управле­ния противопожарной охраны Салютин и Дорошенко, работ­ник милиции Русов и грузчик прод­мага Володя Мартовицкий.

С самого начала своей деятельности преступники чувство­вали, что они выступают не только против инкассаторов и работников милиции, их противником становится всякий честный человек».

В речи противопоставляются смелость, истинное муже­ство и наглость; револьверы, автоматы, патроны, порох, ручные гранаты и любовь к своим детям, своему городу, своей стране, готовность защищать их; бандиты, преступники и честные люди.

Необходимость подбирать точное название для дей­ствий, по­ступков, предметов заставляет судебных ораторов уточнять значение слов, подчеркивать различие между сло­вами, предлагать иное, более точное наименование. Из речи Ю. Л. Костанова:

«И Савкин, направляясь в гараж с Канунниковым, берет с собой заранее изготовленное им «шило». «Шило», которое по размерам — длине и толщине металлической части — сле­дует назвать не шилом, а стилетом.

В то же время Канунникову нанесено 11 колотых ран, при­чем их характер и размеры позволяют экспертам утверждать, что ранения причинены этим или подобным шилом-стиле­том.

Итак, Савкин обманом заставил Канунникова принести деньги — 4700 рублей, обманом завлек его в гараж, где они оба упали в яму, вырытую Савкиным, на доски, уложенные Савкиным, на частокол гвоздей, вбитых Савкиным, в гараж, где специально изготовленным им шилом-стилетом Савкин на­нес Канунникову 11 проникающих в грудную и брюшную полость ран. Причиненные Канунникову телесные поврежде­ния отнесены экспертизой к разряду тяжких, как опасные для жизни в момент нанесения.

И это Савкин называет «недоразумением»?!

Нет, это не «недоразумение». Это вооруженное нападение на Канунникова с целью завладеть его деньгами. По своему характеру и интенсивности оно не только представляло опас­ность, но и причинило реальный вред здоровью Кануннико­ва».

Прокурор дает точное наименование орудию нападения стилет, шило-стилет, а действие подсудимого, отвергая название недоразумение, квалифицирует как вооруженное нападение.

Вырисовывая характеры подсудимых, приводя неоспо­римые доказательства их виновности, прокурор Ю. А. Костанов указывает на различие между словами признать свою вину и раскаяться, что важно для определения наказания:

«Одиннадцать человек — и у каждого свой жизненный путь, свой характер, своя дорога на скамью подсудимых. И в то же время сколько между ними общего!

Это и пристрастие к спиртному, и нежелание заниматься общественно полезным трудом и вообще трудиться, и глубо­кое безразличие к общественным интересам.

Это и фарисейство:

► фарисейство братьев Толстопятовых, которые рассуж­дали здесь об экономии энергии и лампочках, способных имитировать северное сияние и свет утренней зари;

► фарисейство Горшкова, который извинялся перед род­ственниками убитого им Зюбы;

► фарисейство всех прочих, которые вспоминали здесь о любых своих заслугах, вплоть до участия в школьной самоде­ятельности.

Каждый из них считает себя чем-то обиженным: Мардиросову не доплатил денег Зарицкий; Черненко в обиде на Самасюка и Толстопятова за то, что они втянули его в эту историю; Горшков — на братьев Толстопятовых за то, что у него больше всех ранений, но он меньше других пользовался деньгами. И даже Вячеслав Толстопятов, и тот в обиде на Са­масюка, который без спросу брал деньги из тайника.

Но никто не обижается на самого себя за бездарно прожи­тую жизнь, за собственную искалеченную судьбу.

И никто, по большому счету, не раскаивается в том зле, ко­торое он причинил людям. Ибо признать свою вину и раска­яться — далеко не одно и то же. Все они искали какие-то оп­равдания, говорили, что их вынудили обстоятельства (не было, мол, средств на изобретательство), что их втянули, запугали, но никто не принял ответственности на себя».

!	Одно неудачное выражение может извратить мысль, сделать трогательное смешным, значительное лишить содержания (П. С. Поро­ховщиков).

Нарушение точности приводит к тому, что представления, понятия искажаются. Например, кандидат юридических наук, рассуждая в солидном юридическом журнале о многозначности оценочных понятий в уголовно — процессуальном законе, ратуя за точность словоупотребления, сам неточно употребляет лингвистический термин «этимологическое значение» вместо «лексическое значение».

Анализ устных судебных речей показал, что судебные ораторы нередко употребляют слова, не учитывая их семантики, в результате чего мысль выражается не совсем точно, Например:

В то же день они совершили поход, значит, взяли с собой инструменты и совершили кражу. В данном примере слово «поход» может быть воспринято только в ироническом смысле, что здесь совершенно неуместно. Обратите внимание: употребив неточное слово «поход», оратор допускает следующую ошибку: вводит ненужное слово, значит, как бы желая смягчить погрешность.

В наши дни вместо слова «довольно» в значении «до некоторой степени» нередко используется, особенно молодежью, слово «достаточно», которое имеет значение «столько, сколько нужно, сколько требуется для чего-либо». Даже в зале суда можно услышать: «Его родители были достаточно бедные» или: «В городе достаточно высокий уровень преступности». Как, по каким параметрам можно определить достаточность бедности или преступности? Наблюдаются случаи смешения судебными ораторами паронимов, в результате чего возникает неточность: «Происходит наращивание преступности» (надо: нарастание, лучше нарастает). Неточность создается и недоговариванием суффикса — ся в возвратных причастиях: «Федоров схватил первую попавшую трубу и нанес удар». Еще большая неточность появляется в результате небрежного обращения с отрицательной частицей не (в результате ее пропуска): Штурман сегодня несет ответственность за соблюдение установленного правилом прямого режима полета и точность самолетовождения (надо: за несоблюдение и неточность).

Неточно выражают мысль высказывания, засоренные лишними, так называемыми «любимыми» словами и словосочетаниями: ну, значит, в общем-то, что ли, так сказать, как говорится и другими. «У одного, — писал П.С.Пороховщиков, — только и слышно: так сказать, как бы сказать, в некотором роде, все ж таки; это последнее слово... само по себе далеко неблагозвучное, произносится с каким-то змеиным пошипом, другой поминутно произносит: ну...: третий между каждыми двумя предложениями восклицает: ДА! — хотя его никто ни о чем не спрашивает».

Из-за таких слов-«сорняков» четко сформулированная мысль становится неточной, приблизительной; оратор как бы кается в неумении точно выражаться. Кроме того, бесконечно повторяемое слово отвлекает слушающих от содержания речи и вызывает желание сосчитать, сколько раз оратор произнесет любимое слово, совершенно ненужное. П.С.Пороховщиков рассказывает о том, как прокурор обвинял шорника в непреднамеренном убийстве, три раза употребил в паузах слово «хорошо». «Невольно думалось — пишет автор, — человека убили, что тут хорошего». Об опасности неточного словоупотребления предупреждал А.А.Ушаков: «неточное слово в праве — большое социальное зло: оно создает почву для произвола и беззакония».

Правильность речи. Правильность речи — первое и непременное требование культуры речи юриста.

Правильная речь — соблюдение языковой нормы, т.е. правил произношения, словоупотреблении, использования традиционно сложившихся грамматических, стилистических и других языковых средств, принятых в общественно-языковой практике.

Норма — единообразное, образцовое, общепризнанное употребление элементов языка (слов, словосочетаний); правила использования речевых средств в определенный период развития литературного языка.

Характерные особенности нормы литературного языка:

► относительная устойчивость;

► распространенность;

► общеупотребительность,

► общеобязательность;

► соответствие употреблению, обычаю и возможностям языковой системы.

Виды норм:

► акцентологические (ударение);

► орфоэпические (произношение);

► лексические;

► стилистические нормы;

► словообразовательные;

► грамматические (морфологические, синтаксические);

► нормы правописания (орфографические и пунктуационные).

Нормы ударения. Довольно часто приходиться наблюдать нарушение акцентологических норм. Наши обвинители, защитники и даже судьи зачастую говорят э’ксперт, при’говор, ходатайствова’ть, а’лкоголь, возбу’дил и т.д. вместо экспе’рт, пригово’р, хода’тайствовать, алкого’ль, возбуди’л.

Особенности и функции ударения изучает отдел языко­знания, который называется акцентологией (от лат. ассепtus — ударение).

Ударение в русском языке свободное, то есть не закреплено за опре­деленным слогом, разноместное — может падать на любой слог, подвижное — может меняться при изменении формы слова.

Ударение имеет важное значение в русском языке и вы­полняет различные функции. От ударения зависит семан­тика слова (хло'пок — хлопо'к, гво'здики — гвозди'ки). Оно ука­зывает на грамматическую форму (ру'ки — именительный падеж множественного числа, а руки' — родительный падеж единственного числа). Наконец, ударение помогает разли­чать значение слов и их формы: бе'лок — родительный па­деж слова бе'лка, а бело'к — именительный падеж слова, ко­торое называет составную часть яйца или часть глаза.

Разноместность и подвижность ударения нередко при­водит к речевым ошибкам (вместо на'чал, по'нял произносят нача'л, поня'л).

Сложность в определении места ударения в том или ином слове возрастает, поскольку для некоторых слов су­ществуют варианты ударений. При этом есть варианты, которые не нарушают норму и считаются литературными, например, искристый — искристый, лосось — лосось, мыш­ление — мышление. В других случаях одно из ударении счи­тается неправильным, например, кухо'нный, инстру'мент, ходата'йство, надо ку'хонный, инструме'нт, хода'тайство.

Ошибки в ударении могут привести к искажению смыс­ла высказывания. Например, в одной из телепередач демон­стрировались произведения испанских художников. Пока­зали картину, на которой был изображен берег реки, дерево с богатой кроной, сквозь листья которой просматривалось голубое небо и зелень других растений. Под деревом сидел монах. Ведущий передачу сказал: «Эта картина называется «Отшельник в пустыне». Каждый, кто смотрел передачу, вероятно, удивился и подумал: какая же это пустыня? Все дело в том, что на картине изображена не пустыня, а уеди­ненное, безлюдное место, где живет отшельник, которое называется пу'стынь или пу'стыня. Неправильно произне­сенное слово создало впечатление о несоответствии назва­ния картины ее содержанию.

Орфоэпические нормы. Это произносительные нормы устной речи. Их изучает специальный раздел языкознания — орфоэпия (греч. orthos — правильный и epos — речь). Орфоэпией называют и совокуп­ность правил литературного произношения. Орфоэпия оп­ределяет произношение отдельных звуков в тех или иных фонетических позициях, в сочетаниях с другими звуками, а также их произношение в определенных грамматических формах, группах слов или в отдельных словах.

Соблюдение единообразия в произношении имеет боль­шое значение. Произношение, соответствующее орфоэпи­ческим нормам, облегчает и ускоряет процесс общения.

Морфологические нормы. Морфология — раздел грамматики, изучающий грамма­тические свойства слов, т. е. грамматические значения, средства выражения грамматических значений, граммати­ческие категории.

Особенности русского языка заключаются в том, что средства выражения грамматических значений зачастую варьируются. При этом варианты могут различаться оттен­ками значений, стилистической окраской, сферой употреб­ления, соответствовать норме литературного языка или на­рушать ее. Умелое использование вариантов позволяет точнее выразить мысль, разнообразить речь, свидетельству­ет о речевой культуре говорящего.

Синтаксические нормы. Судебными ораторами также весьма часто нарушаются синтаксические нормы, в частности нормы управления:

согласно приказа, согласно статьи, уточнили о том, попытка о смягчении наказания, установили о причинах преступления и т.д. (надо: согласно приказу, статье, уточнили что-то, попытка смягчения наказания, установили причины преступления).

Неумение употреблять в речи деепричастные обороты также нарушает синтаксические нормы:

Уже находясь в местах лишения свободы / ему исполнилось 18 лет //. Или: И вот возвращаясь домой / что-то помешало ему//. Или: Имея большой опыт самолетовождения / курс им был взят правильно//.

Иногда пишущие не учитывают порядка слов и создают предложения, которые имеют два смысла. Например, как понять фразу: Хозяин дома спал? То ли речь идет о спящем хозяине дома, то ли о том, где спал хозяин. В предложении: В древних документах подобного рода термин отсутствует сочетание «подобного рода» может относиться к сочетанию «древних документах» или к слову «термин».

Нередко встречаются ошибки, связанные с употреблени­ем предлогов. Как сказать: я скучаю по тебе или я скучаю о тебе?

Лексические нормы. Особого внимания требуют лексические нормы, т. е. правила применения слов в речи. Слово должно использо­ваться в том значении (в прямом или переносном), кото­рое оно имеет и которое зафиксировано в словарях русского языка. Нарушение лексических норм приводит к искаже­нию смысла высказывания. Можно привести немало при­меров неточного употребления отдельных слов. Так, наре­чие «где-то» имеет одно значение — «в каком-то месте», «неизвестно где» (где-то заиграла музыка). Однако в после­днее время это слово стали употреблять в значении «око­ло, приблизительно, когда-то»: Где-то в 70-х годах XIX века; Занятия планировали провести где-то в июне; План выполнен где-то на 102%.

Нарушение лексических норм порой связано с тем, что говорящие путают слова, близкие по звучанию, но различ­ные по значению. Например, не всегда правильно употреб­ляются глаголы «предоставить» и «представить». Глагол «предо­ставить» означает «дать возможность воспользоваться чем-либо» (предоставить квартиру, отпуск, должность, кре­дит, заем, права, независимость, слово и т. д.), а глагол «пред­ставить» имеет значение «передать, дать, предъявить что-либо, кому-либо» {представить отчет, справку, факты, доказательства; представить к награде, к ордену, к званию, на соискание премии и т. д.).

Для уточнения лексических норм современного литера­турного языка рекомендуется использовать толковые словари рус­ского языка, специальную справочную литературу.

!	Умение говорить грамотно — обязанность судебного оратора.

Казалось бы, внимание судей и присутствующих на суде граждан сосредоточено на содержании речи, однако любое нарушение нормы языка вызывает негативную реакцию, недоверие к оратору, кроме того, отвлекает от восприятия материала.

!	Речь должна быть такой, чтобы она привлекала внимание, наилучшим образом содействовала убеждению.

Прочитайте обвинительную речь А. Ф. Кони по делу об утоплении крестьянки Емельяновой ее мужем защитительные речи П. А. Александрова по делу В. Засулич, С. А. Андреевского по делу Мироновича, Н. И. Холева по делу Максименко, Я. С. Киселева по делу Бердникова, отвечающие этим требованиям.

О культуре устной судебной речи следует говорить и потому, что на суде каждое слово не только несет информацию, но и оказывает большое психологическое воздействие, напр.: Наказание — это не только кара, это возможность искупить вину, исправиться, перевоспитаться. Не однажды приходилось наблюдать, как под воздействием убедительной речи прокурора, анализирующего и оценивающего преступные действия подсудимого, подсудимый все ниже и ниже опускает голову, иногда плачет. И наоборот, слушая речь адвоката, выражающего мысль, что его подзащитный еще не потерянный человек, что у него много положительных качеств, подсудимый поднимает голову, лицо его светлеет. Он понимает, что ему верят.

Недостаточно грамотно составленное обвинительное заключение, которое обязательно оглашается в судебном процессе, а также штампованная, сухая, неинтересная и неубедительная речь прокурора или адвоката не способствуют выполнению судом его высокой функции. Допущенная судебным оратором речевая ошибка дискредитирует его как представителя органов правосудия. Если ошибка осталась незамеченной, то юрист, человек с высшим образованием, консультант граждан, оказывается проводником речевого бескультурья. Таким образом, речевая культура — не личное дело каждого юриста. Уважительное отношение к языку, чистая, правильная, богатая речь юриста — это в определенной мере показатель его уважения к нашим законам.

Чистота речи. Слова характеризуют оратора как личность, поэтому речь его должна быть чистой.

Чистая речь — речь, в структуре которой нет чуждых литературному языку фразеологизмов, диалектной, жаргонной, просторечной лексики.

Довольно часто речь может быть засорена словами типа крутые, кинуть, балдеть, прикид, тусовка, разборки, раскрутка, достать, челноки, наехать, козел, тащусь; современными устойчивыми словосочетаниями: лапшу на уши вешать, крыша поехала, встать на уши, высокая крыша, лицо кавказской национальности и др.

Также чистота речи предполагает отсутствие в ней лишних слов, слов-сорняков, слов-паразитов. Конечно, в языке названных слов нет, такими они становятся в речи говорящего из-за частого неуместного их употребления. К сожалению, многие активно вставляют в свою речь «любимые словечки»: так сказать, значит, вот, собственно говоря, видите ли, понятно, да, так, понимаете и др. Это производит очень неприятное впечатление.

!	Слова-сорняки, слова-паразиты не несут никакой смысловой нагрузки, не обладают информативностью. Они засоряют речь говорящего, затрудняют ее восприятие, отвлекают внимание от содержания высказывания.

Особенно прискорбно, когда оказывается засоренной лишними словами судебная речь, а зачастую не только за­соренной, но и «косноязычной».

Из речи обвинителя:

«Баженов и Новичков рассказали о том, как они встрети­лись с Рытовым. А они встретились с ним вот как раз в под­вале дома, где, значит, состоялся разговор, разговор. А затем после этого разговора, значит, они сказали, что вот учатся, понимаете, в такой, значит, школе. И таким образом, в этот же день они совершили поход, значит, взяли с собой инстру­мент и совершили кражу».

Из речи защитника:

«Но давайте, товарищи судьи, обратим внимание в общем-то, как начинались, как развивались и, в общем-то, закончи­лись события этих вот эпизодов. Я здесь не зря задал вопрос свидетелю, э, Никонову, значит, который, на мой взгляд, от­ветил, что не знает, кто кого вовлекал в пьянство. «То ли Балетдинов нас, то ли мы его». Ну, а если посмотреть, действительно, кто инициатор практически вот этих пьянок, в общем-то, были сами подро­стки, были сами несовершеннолетние. Ну, давайте посмот­рим, как первые, как говорится, приходили, что называется в гости к Балетдинову».

Из речи обвинителя:

«Другие показания давались Иванченко о том, что у него, значит, это самое. И Протакова рассказала здесь в суде. Таким образом, она обнаружила кражу в своем домике, что у ней было украдено и что, значит, какие повреждения. 3аливайко тоже дал показания, что действительно, значит, из са­дового домика была совершена кража. И то же самое подтвер­ждение. Но когда, сам именно момент, какого числа, они не помнят, т. е. не знают. Во всяком случае, узнали только тог­да, когда сами пришли, убедились, что у них все разрушено. И обнаружили исчезновение вещей. И другие потерпевшие. Они очень много с каждого преступления допрошены потер­певшие».

Комментарий приведенным текстам не требуется. Они сами достаточно красноречивы.

Вопрос о чистоте речи связан с проблемой языковой сво­боды, возникшей в конце XX в. Само явление называют по-разному: одни говорят о демократизации языка; другие уточ­няют — «не демократизация, а либерализация», а некоторые считают, что правильнее говорить о «языковой вседозволен­ности», в результате которой изменился «статус» нецензур­ной лексики. Теперь на всю страну с экрана телевизора могут звучать самые отборные бранные слова. Но каждый разумный человек не должен считать это нормой.

Уместность речи. Важным качеством судебной речи является уместность.

Уместность — соотнесенность языковых средств с целевой установкой, с содержанием речи, умение построить ее соответственно теме, задаче, времени, месту и оратору.

Уместная речь обладает следующими признаками:

1) соразмерностью языковых средств и содержания, т.е. слова должны точно передавать то или иное содержание. Например, определяя степень тяжести причиненного телесного повреждения, не следует выражать мысль приблизительно: очень тяжелые повреждения, — нужно использовать юридический термин «тяжкие телесные повреждения». По этому поводу можно привести высказывание П.С. Пороховщикова:

«Красота и живость речи уместны не всегда; можно ли щеголять изяществом слога, говоря о результатах медицинского исследования мертвого тела, или блистать красивыми выражениями, передавая содержание гражданской сделки?»;

2) соответствием языковых средств обстановке. В доме, в котором горе, неуместно приветствие «Добрый день». В следующих примерах неуместны выделенные словосочетания: «Девушка-работница в пьяном виде зарезала мать. Присяжные узнают от оратора, что это произошло в один прекрасный день...».

Логичность речи. Точно обозначенные понятия, ясно выраженные мысли должны быть поданы логично, т.е. отражать логику отношений и зависимостей между явлениями.

Логичность в лингвистике определяется как выражение в смысловых связях компонентов речи связей и отношений между частями и компонентами мысли.

Различается логичность предметная и понятийная.

Предметная логичность состоит в соответствии смысловых связей и отношений языковых единиц связям и отношениям предметов и явлений в реальной действительности. Логичность понятийная отражает движение мысли в смысловых связях элементов языка.

!	Мыслить и рассуждать логично — значит мыслить точно и последовательно, доказательно и убедительно, не допускать противоречий в рассуждении.

Это необходимо помнить судебным ораторам, так как их речи требуют обоснованности выводов. Логичность на уровне целого текста создается композицией речи и рядом логических приемов, основные из которых — определение понятия, объяснение, описание, сравнение, анализ, синтез, абстрагирование. Логичность на уровне отдельных частей судебной речи зависит от того, насколько ясно и правильно выражена связь отдельных высказываний и композиционных частей.

Стремление убедить судей и максимально воздействовать на интеллект и эмоции присутствующих в зале судебного заседания граждан требует знания сложнейших языковых средств, которые способствовали бы четкой смысловой связности речи и выражали бы логику изложения. Важным средством выражения логических связей между композиционными частями и отдельными высказываниями являются специальные средства связи, указывающие на последовательность развития мысли (вначале, прежде всего, затем, значит, повторяю, следовательно, итак и др.), противоречивые отношения (как уже было сказано, как было отмечено, поэтому, благодаря этому, сообразно с, следовательно и др.), итог, вывод (итак, таким образом, значит, в заключении скажем, все сказанное позволяет сделать вывод, подводя итог, следует сказать...). В качестве средств связи могут использоваться местоимения, прилагательные и причастия (данные, этот, такой, названные, указанные и др.).

Одним из средств связи являются логические вопросы. А. Ф. Кони так анализирует обстоятельства убийства:

«Подробный акт осмотра указывает на все подробности исследования, и я считаю излишним напоминать их. Укажу только те вопросы, которые прежде всего возникли у лиц, исследовавших это дело, и вы увидите, как полно и красноречиво отвечала на эти вопросы сама обстановка найденного. Прежде всего, что это такое? Убийство очевидно. С какой целью? Разломанная шкатулка, раскрытые комоды, разбросанная одежда — все это прямо говорит о совершении убийства с целью грабежа. В какое время? Отцу Иллариону после вечерни, следовательно, в 5 часов вечера, в 6-м, были принесены дрова и вода для самовара; затем у него найден самовар, почти полный водою; в чайнике, налитом доверху, заварен чай, чашка суха; видно, что, вернувшись от вечерни, он заварил чай и не успел напиться. Итак, приблизительно время совершения убийства — около 6 часов вечера. Затем обстановка убийства также довольно ясна…».

Здесь мы видим четкое построение приведенного отрывка, последовательное движение мысли и ее завершенность.

Функции вопросительных конструкций определяются их местом в структуре текста судебной речи и коммуникативным заданием. В форме вопроса осуществляется постановка проблем, с помощью вопросов получается новая информация. Проблемный вопрос, употребленный во вступлении, формулирует цель оратора в конкретном процессе, определяет задачу, стоящую перед ним. Вопросительная интонация позволяет более экспрессивно определить проблему всего судебного заседания, кроме того, способствует уста­новлению психологического контакта между коммуникатором и адресатом.

!	Полному и законченному изложению сложных вопросов помогает использование периода.

Период — такая синтаксическая конструкция, которая позволяет выдвинуть какое-либо положение и доказать его. В грамматическом, интонационном и смысловом отношении период распадается на две равные части:

► первая состоит из цепочки однотипных или сходных синтаксических единиц и произносится с постепенным повышением тона;

► вторая, заключительная, идет на понижении, указывая на завершенность высказывания.

Граница между повышением и понижением, называемая кульминацией, узнается в устной речи по длительной паузе.

Период хорошо воспринимается на слух, так как входит в сознание не сразу, а по частям, заставляя слушателя все более напрягаться в ожидании конца высказывания. Например:

если вы будете требовательны к доказательствам обвинения, если трусливость перед тем, что скажут о вас, не заставит вас унизиться до устранения рассудительности в вашем решении, — вы только исполните вашу миссию.

Период характеризуется единством темы, освещенной достаточно полно, разносторонне и законченно. Частные мысли в периоде, которые всегда расположены в первой части, подчинены главной мысли, с которой они внутренне связаны. В ораторской речи — это цельное логическое рассуждение, по своей структуре одинаковое с умозаключением: тезис (выраженный или подразумеваемый) — аргумент— вывод.

В первой части периода делается развернутое, детальное изложение темы, ее глубокий анализ, вторая часть представляет более кратко сформулированную рему. Эти две части, логически дополняя одна другую, способствуют выражению одной мысли.

В качестве темы и ремы обычно выступают:

► условие и следствие;

► причина и результат;

► основание и вывод.

Убедительность судебной речи во многом зависит от качества аргументов, с помощью которых доказывается правильность позиции оратора.

!	Судьи оценивают правильность мыслей прокурора и адвоката, прежде всего, по степени значимости и ценности фактического материала.

Важную роль при этом играет богатство речи.

Богатство речи — это широкое и свободное использование языковых единиц в речи, позволяющее оптимально выразить информацию. Богатство и разнообразие, оригинальность речи говорящего или пишущего во многом зависит от того, насколько он осознает, в чем заключается самобытность родного языка, его богатство.

Русский язык принадлежит к числу наиболее развитых и обработанных языков мира, обладающих богатейшей книжно-письменной традицией. В чем заключается богатство русского языка, какие свойства лексического состава, грамматического строя, звуковой стороны языка создают его положительные качества?

Богатство любого языка определяется прежде всего богатством словаря. Лексическое богатство русского языка отражено в различных лингвистических словарях. Так, «Словарь церковнославянского и русского языка», изданный в 1847 г., содержит около 115 тыс. слов. В. И. Даль включил в «Словарь живого великорусского языка» более 200 тыс. слов, Д. Н. Ушаков в «Толковый словарь русского языка» — около 90 тыс. слов.

Каким может быть словарный запас человека? Ответить на этот вопрос однозначно очень трудно. Одни исследователи считают, что активный словарь современного человека обычно не превышает 7–9 тыс. разных слов, но подсчетам других, он достигает 11–13 тыс. слов. А теперь сопоставьте эти данные со словарем великих мастеров художественного слова. Например, А. С. Пушкин упо­требил в своих произведениях и письмах более 21 тыс. слов (при анализе повторяющиеся слова принимались за одно), причем половину этих слов он употребил только по одному или два раза. Это свидетельствует об исключительном богатстве словаря гениального поэта.

Приведем сведения о количестве слов у некоторых других писателей и поэтов: Есенин — 18890 слов, Сервантес — около 17 тыс. слов, Шекспир — около 15 тыс. слов (по другим источникам — около 20 тыс.), Гоголь — около 10 тыс. слов. У некоторых людей запас слов бывает чрезвычайно беден. Недаром И. Ильф и Е. Петров в знаменитых «Двенадцати стульях» высмеяли Эллочку-«людоедку», которая обходилась всего тридцатью словами. Этих слов ей было достаточно, чтобы разговаривать с родными, друзьями, знакомыми и незнакомыми. Нетрудно представить себе, каким было это общение.

Говорящему необходимо иметь достаточный запас слов, чтобы выражать свои мысли четко и ясно. Важно постоянно заботиться о расширении этого запаса, стараться использовать богатства родного языка. Богатство языка определяется и смысловой насыщенностью слова, т. е. его многозначностью. Важно, то ли слово выбрано для выражения мысли? Понимает ли слушатель, о чем идет речь, что имеет в виду говорящий?

Чаще всего в речи реализуется одно из значений многозначного слова. Если было бы иначе, то люди часто не понимали бы друг друга или понимали неправильно. Однако многозначность может быть использована как прием обогащения содержания речи.

Особый интерес вызывают случаи, когда пишущий, употребляя слово, учитывает два его значения и это оговаривает, подчеркивает, заинтриговывая читателя, заставляя его задуматься над дальнейшим содержанием текста. Как объяснить, о чем пишут авторы, если текст начинается так:

«Лондон был потрясен в прямом и переносном смысле», «Правитель отгородился от своего народа и в переносном и в прямом смысле», «Первыми сделали попытку прикарманить флаг крайне правые. Прикарманивать не только в переносном смысле, но и в прямом».

Что же могло потрясти Лондон в прямом и переносном смысле? Оказывается, рухнул один из небоскребов. Как мог правитель отгородиться от народа в прямом смысле? Он «забаррикадировал свою резиденцию словно крепость». В толковых словарях русского языка у слова «прикарманить» отмечается только одно переносное значение — «завладеть чем-либо чужим, присвоить». Другого значения слово не имеет. Как же может партия прикарманить флаг в прямом значении? Последующий текст разрешает недоумение. Оказывается, члены партии носят в нагрудных карманах своих сюртуков платки из звездно-полосатой ткани. Автор расширил смысловой объем слова, придал ему новое значение, вполне мотивированное его словообразовательной структурой.

Каждый, кто заинтересован в совершенствовании своей речи, должен отлично знать весь семантический объем слова, все его значения. Должен уметь соотносить, противопоставлять не только слова, связанные между собой разнообразными семантическими, тематическими, ассоциативными отношениями, но и разные значения одного слова.

Очень богат наш язык синонимами, т. е. словами, близкими по своему значению. Каждый из синонимов, отличаясь оттенком значения, выделяет какую-то одну особенность качества предмета, явления или какой-то признак действия, а в совокупности синонимы способствуют более глубокому, всестороннему описанию явлений действительности.

Синонимы делают речь красочнее, разнообразнее, помогают избегать повторения одних и тех же слов, позволяют образно выразить мысль. Например, понятие о большом количестве чего-либо передается словами: много (яблок), тьма (книг), пропасть (работы), прорва (дел), туча (комаров), рой (мыслей), океан (улыбок), море (флагов), лес (труб). Все приведенные слова, за исключением слова «много», создают образное представление о большом количестве.

Немало в русском языке слов, которые передают положительное или отрицательное отношение говорящего к предмету мысли, т. е. обладают экспрессией. Так, слова «блаженство», «роскошный», «великолепный», «неустрашимый», «очаровать» заключают в себе положительную экспрессию, а слова «болтун», «недотепа», «бестолковщина», «мазня» характеризуются отрицательной экспрессией. Богатством, гибкостью и выразительностью отличается и грамматический строй языка. Возьмем для примера категорию вида. В отличие от категории времени, которая указывает на отношение действия к моменту речи, категория вида обозначает способ протекания действия. Так, в видовой паре «прочитать — прочитывать» глаголы характеризуют действие по-разному. Глагол «прочитать» (совершенный вид) указывает на действие, которое исчерпало себя и дальше продолжиться не может. Глагол «прочитывать» (несовершенный вид) указывает на действие, которое не ограничено.

!	Следует помнить: серая, наполненная словесными штампами речь не вызывает в сознании слушающих необходимых ассоциаций.

Вряд ли человек, злоупотребляющий стандартными выражениями, может взволновать слушателей, убедить их в чем-то, воздействовать на них. Шаблонная, избитая фраза отскакивает от слушателей, не дает им возможности вникнуть в суть высказывания. Кроме того, убогая, бедная в языковом отношении речь воспринимается как отрицательная характеристика человека, свидетельствующая о его поверхностных знаниях, низкой речевой культуре, о недостаточном запасе слов. Но главное: бедность, серость, однообразие языка связывается с бедностью, серостью и неоригинальностью мысли.

Выразительность речи. Наш речевой опыт не оставляет возможности сомневаться в том, что структура речи, ее свойства и особенности могут будить мысли и чувства людей, могут поддерживать обостренное внимание и вызывать интерес к сказанному или написанному. Вот эти особенности речевой структуры и дают основание называть ее выразительной.

Выразительность речи — это особенности структуры речи, которые поддерживают внимание и интерес у слушателя или читателя; соответственно речь, обладающая этими особенностями, и будет называться выразительной.

Типология выразительности пока, к сожалению, отсутствует.

Пока можно высказать лишь некоторые соображения, достаточно осторожные, о ее основаниях. Одно из оснований — ситуация общения. Выразительность речи педагога, очевидно, не совпадает с выразительностью речи политического оратора.

Второе основание, более четкое, — структурные области языка: может быть выразительность произносительная, выразительность акцентологическая, лексическая и словообразовательная. По-видимому, справедливо следующее общее соображение: выразительно в речи все то, что выделяется семантически или формально на общем привычном речевом фоне. Прежде чем перейти к выразительности художественной речи, необходимо отметить основные условия, от которых зависит выразительность речи человека.

1. Самостоятельность мышления, деятельности сознания автора речи. Если думаешь только по шпаргалке, а чувствуешь по шаблону и стандарту, не удивляйся тому, что шпаргалочное мышление и шаблонное чувство не позволяют пробиться робким росткам выразительности.

2. Неравнодушие, интерес автора речи к тому, о чем он говорит или пишет, к тому, что он говорит или пишет, и к тем, для кого он говорит или пишет.

3. Хорошее знание языка, его выразительных возможностей. Такое знание редко достигается без помощи науки о языке. Вот почему желательно широкое лингвистическое просвещение. Необходимо знать о звуках и их выразительных возможностях, об ударении и его выразительных свойствах, о словах и их воздействии на речевую выразительность.

4. Хорошее знание свойств и особенностей языковых стилей, так как каждый из них налагает свой отпечаток на отдельные группы и слои средств языка, которые таким образом оказываются стилистически окрашенными. Эта окрашенность предоставляет очень большие возможности авторам речи и в усилении речевой выразительности.

5. Систематическая и осознанная тренировка речевых навыков. Нужно учиться контролировать свою речь, замечать, что в ней выразительно, а что шаблонно и серо. Навык самоконтроля необходим любому человеку, если он хочет постепенно улучшать свою речь.

Выразительные средства языка иногда сводят к так называемым выразительно-изобразительным, т.е. тропам и фигурам, но выразительность могут усиливать единицы языка всех его уровней — начиная со звуков и кончая синтаксисом и стилями. Даже отдельный звук, не говоря уже о какой-то их комбинации, может оказаться в речи выразительным. Припомним звукозапись, к которой иногда прибегают поэты, ассонансы и аллитерации, скандирование речи. Лексическая система языка сложна и многолика. Возможности постоянного обновления в речи принципов, способов, признаков объединения в пределах целого текста слов, взятых из различных групп, скрывают в себе и возможности обновления речевой выразительности и ее типов.

Выразительные возможности слова поддерживаются и усиливаются актуализацией его семантики. Актуализация семантики слова в поэзии обычно связана с тем, что можно назвать ассоциативностью образного мышления. Эти ассоциации во многом зависят от предшествующего жизненного опыта читателя и психологических особенностей работы его мысли и сознания в целом.

Выразительность речи — качество, возникающее в результате реализации заложенных в языке выразительных возможностей. Выразительность может создаваться языковыми единицами всех уровней. Кроме того, существуют специфические изобразительные свойства языка (тропы, стилистические фигуры), делающие высказывание ярким, образным, эмоциональным. Экспрессия создаёт также употреблением крылатых слов, пословиц и поговорок. Речевой опыт каждого из нас говорит о том, что по степени воздействия на наше сознание речь не одинакова. Две лекции, прочтенные на одну и ту же тему, оказывают на человека совершенно разный эффект. Эффект зависит от степени выразительности речи.

В работе юристов о культуре судебной речи нередко выражается мысль, что речь должна быть образной, эмоциональной, в то же время некоторые авторы предупреждают судебных ораторов о том, что не следует увлекаться использованием художественных, изо­бразительных средств.

Эмоция — это чувство, переживаемое душевное волнение, чув­ственная реакция.

Эмоциональность — выражение чувств, переживаний, субъективного отношения к предмету речи. Эмоциональным может быть само содержание речи.

Экспрессивность речи понимается как ее выразительность, воздейственность.

Все средства, которые делают речь глубоко впечатляющей, действенной, являются экспрессией речи. Это может быть определенный интонационный рисунок, усиление звучания согласных звуков, замедление и убыстрение темпа речи, интонационное выделение отдельных слов, паузы. Это может быть использование синтаксических средств: вопросительных конструкций, повторов, коротких предложений и т. д. Экспрессия может пронизывать как эмоциональное содержание, так и интеллектуальное, логическое. Экспрессивно произнесенная судебным оратором речь подчиняет судей и аудиторию своей воздействующей силой, она не только передает мысли оратора, но и дает возможность пережить чувство соприкосновения с чужим горем. Кроме того, экспрессивность усиливает точность, ясность мысли и эмоциональность речи. Выражение эмоций в языке всегда экспрессивно, но экспрессия в языке всегда эмоциональна.

Задаче воздействия служит набор интеллектуализированных и эмоциональных средств языка. Одним из способов воздействия является прием адресации, т.е. способ отражения в речи наличия лица, к которому обращена речь. Основным средством адресации в судебной речи является собственно обращение «товарищи судьи», «господа судьи», употребление которого обусловлено стилевой нормой. Используются также местоимения «Вы», «Вам», глаголы повелительного наклонения «посмотрите», «вспомните» и др. Довольно часто воздействие проявляется через инфинитивные предложения с модальными словами, имеющими значение долженствования: Нельзя не верить показаниям такого свидетеля; или: Нужно здесь сделать вывод; или: Его действия следует расценивать как неосторожные.

Для судебной речи характерно выражение авторского отношения к анализируемому материалу. Авторская оценка может выражаться конструкциями: я полагаю, я считаю и другими, оценочное значение в которых создается лексическим значением глаголов. С помощью этих конструкций оратор стремится вовлечь членов суда в ход своих рассуждений: Я считаю / что Карповский / по данному эпизоду должен нести ответственность; или: Я обращаю ваше внимание на этот факт. Анализ показал, что обвинительная речь отличается большей категоричностью суждений по сравнению с защитительной. Это находит выражение в употреблении глагольно-именных конструкций типа «я заявляю», «я утверждаю», где глаголы выражают категоричность мнения. В защитительной речи категоричность присутствует не всегда, особенно в тех случаях, когда у адвоката нет возможности оспаривать квалификацию преступления. Это также выражается в языковых средствах: я думаю, по моему мнению, я полагаю, я надеюсь.

Яркие краски художественной литературы позволяют судебному оратору создать эмоциональность, торжественность, пафос. Оратор может цитировать художественные произведения для подтверждения своих мыслей. Удачно использованы слова Л. Н. Толстова государственным обвинителем В. И. Царевым в речи по делу братьев Кондраковых:

«Судебная практика воочию подтверждает, что преступники — рецидивисты оказывают тлетворное влияние на неустойчивых молодых людей. Они окружают себя ореолом мнимого героизма и бывалости, похваляются стремлением к легкой жизни за счет общества. Яд, которым отравляют рецидивисты психологию окружающей молодежи, опасен. «Различие между ядами вещественными и умственными, — писал Л. Н. Толстой, — в том, что большинство ядов вещественных противны на вкус, яды же умственные, к несчастью, часто привлекательны».Надо оберегать сознание нашей молодежи от вредного влияния рецидивистов». В речи по делу браконьеров, приводя цитату из романа Л.Леонова «Русский лес», прокурор этим самым подчеркивает тяжесть совершенного преступления: «Лес является единственным, открытым для всех источником благодеяний, куда по доброте или коварству природа не повесила своего пудового замка. Она как бы вверяет это сокровище благоразумию человека, которого сама она осуществить не может».

В этих примерах художественные образы привлекаются с целью эмоционального усиления.

Средством, поддерживающим интерес к речи, побуждающим к активному восприятию того, о чем говорится, является риторический вопрос, который в экспрессивной форме несет определенную (утвердительную или отрицательную) информацию. Полемизируя с процессуальным противником, судебный оратор довольно часто ставит риторический вопросы, выражающие экспрессивно — эмоциональное уверенное отрицание противоположной позиции и апелляцию к суду. Сравните: «Нам говорят/ что для совершения/ подсудимые вступили в преступный сговор// Ну товарищи судьи/ о каком сговоре может идти речь/ если подсудимые/ как они пояснили/ еще и друг друга толком не знали».

Богатый материал для судебных ораторов содержит уст­ное народное творчество, особенно пословицы и поговорки. Это меткие образные народные выражения с назидатель­ным смыслом, обобщающие различные явления жизни. В кратких изречениях народ выразил знание действительно­сти, отношение к различным ее проявлениям. Они помо­гают понять историю нашего народа, учат любить Родину, быть честным и справедливым. Пословицы величают труд, порицают лень, высмеивают жадность, укрепляют веру в добро и справедливость, призывают уважать знание и кни­гу. «А что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото!» — так говорил о русских пословицах А. С. Пушкин.

Пословицы и поговорки — сгустки на­родной мудрости, выражают истину, проверенную мно­говековой историей народа-творца, опытом многих поколе­ний. «Пословица недаром молвится», — гласит народная мудрость. В них выражены радость и горе, гнев и печаль, любовь и ненависть, ирония и юмор. Поэтому в речи пословицы и поговорки приобретают особое значение. Они не только усиливают выразительность речи, придают остроту, углубляют содержание выступлений, но и помогают найти путь к сердцу слушателей, завоевать их уважение и распо­ложение.

Чем же привлекают пословицы и поговорки? Почему их рекомендуют использовать в устных выступлениях?

Обобщающий характер пословиц и поговорок позволя­ет в образной и чрезвычайно краткой форме выразить суть высказывания. Народные изречения приводятся и для фор­мулировки отдельных положений высказывания.

Часто пословицы и поговорки служат отправным момен­том для начала выступления, развития темы, раскрытия какого-либо положения или являются заключительным аккордом, выводом, используются для обобщения сказан­ного. Вот, к примеру, как закончил Нобелевскую лекцию А. И. Солженицын:

«В русском языке излюблены пословицы о правде. Они настойчиво выражают немалый тяжелый народный опыт, и иногда поразительно: одно слово правды весь мир перетянет. Вот на таком мнимо-фантастическом нарушении закона со­хранения масс и энергий основана и моя собственная деятель­ность, и мой призыв к писателям всего мира».

Иное значение имеет пословица в речи прокурора Н. В. Муравьева. Она метко и образно характеризует один из этапов деятельности подсудимых и служит отправной точкой для дальнейших рассуждений обвинителя: «Но не суждено было им кататься в даром доставшихся экипажах Носова, на не дороже им ставших рысаках Попова; не суждено было им также и с лишком 7-тысячную стоимость этих предметов положить в свой карман. Случилось происше­ствие совсем неожиданное. Коса нашла на камень, и оказалось, что и на людей, много мудрости вносящих в преступление, всегда бывает довольно простоты».

Оратор, кроме того, перефразировал известную посло­вицу «На всякого мудреца довольно простоты».

Пословицы, поговорки используются как иллюстрации, образные параллели к высказываемому, что придает речи убедительность.

Из речи адвоката В. М. Пржевальского:

«Вместо того, чтобы по весьма естественному человечес­кому чувству ехать скорее на дачу, где лежало тело только что скончавшегося мужа, Ольга Петровна поворачивает оглобли назад и спешит уведомить о его смерти своих сообщников. Действительно, нужно было ковать железо, пока оно было го­рячо»;

«Не говоря уже о том, что, по пословице «на всякого муд­реца довольно простоты», а дело идет далеко не о мудрецах, генерал Гартунг, очевидно, никак не ожидал, чтобы по его положению и званию у него могли произвести обыск, и сам защитник его указывал на это обстоятельство, обращая вни­мание ваше на то, что обыск для Гартунга был совершенно внезапным».

Пословицы и поговорки оживляют речь, придают ей иронический оттенок. Такое значение имеет пословица в речи Н. В. Муравьева:

«Дело не обходится и без раздоров по дележу добычи. Но милые бранятся — только тешатся: сладкое примирение сле­дует за ссорой. А кто опасен, вреден или уже совсем не нужен, выжаты силы, — того совсем отбрасывают прочь, принцип солидарности и совместимости служит только остальным, грянул гром — и все врассыпную, верные девизу: «Спасайся, кто чем и как может».

Успех употребления пословиц и поговорок в речи зави­сит от того, насколько удачно они подобраны. Недаром говорится: «Хороша пословица в лад да в масть».

Наряду с пословицами и поговорками красочность и выразительность придают речи крылатые слова. Это меткие, образные выражения, получившие широкое распростране­ние, ставшие общеупотребительными. Известны они были еще в античности. Так, Гомер «крылатыми» назы­вал слова, которые быстро срываются с уст говорящего и летят к уху слушателя. Как правило, крылатые слова и вы­ражения имеют книжное происхождение. К ним относятся известные цитаты из художественной, научной, публицисти­ческой литературы, высказывания знаменитых людей про­шлого и настоящего: «Его пример другим наука» (А. С. Пушкин); «Есть от чего в отчаянье прийти» (А. С. Грибоедов); «Иудушка Головлев» (М. Е. Салтыков-Щедрин); «Как бы чего не вышло» (А. П. Чехов); «Как белка в колесе» (И. А. Кры­лов); «Лучшее — враг хорошего» (Вольтер); «Науки юношей питают, отраду старцам подают» (М. В. Ломоносов); «О времена! О нравы!» (Цицерон); «Из двух зол избрать мень­шее» (Аристотель).

Судебные ораторы, особенно XIX в., как источник кры­латых слов и выражений использовали Библию и античную литературу.

Именно слова последней притчи использовал адвокат В. Д. Спасович, объясняя противозаконные действия сво­его подзащитного:

«Вы знаете евангельское изречение об узкой дороге, веду­щей ко спасению, и широком пути погибели, с которого весь­ма трудно выбраться обратно на путь спасения. Человеку, сбившемуся с прямого пути, необходимы страшные усилия, чтобы загладить грех. По широкому и наклонному пути по­гибели человек скатывается ужасно легко. Его увлекают не­обходимость, последовательность, логика вещей, безвыходное положение».

Другой пример встречается в речи прокурора Н. В. Му­равьева, которого защитник обвинил в искажении фактов. В ответном слове прокурор, доказав обратное, сказал:

«Вот, господа, некоторые факты; их достаточно, чтобы оценить отношение защиты к доказательствам, и вот почему обвинение смеет думать, что несправедливо были брошены ему упреки в неосторожном обращении с этими доказательствами и что в ответ на эти упреки ему остается только напомнить за­щите мудрый возглас: «врачу — исцелись сам».

Восклицание «врачу — исцелись сам» из Евангелия означает «исправься сам, прежде чем осуждать других».

Крылатыми стали имя Фортуна, имя богини слепого случая, счастья и несчастья, и сочетание «колесо Фортуны». Фортуна, как и Фемида, богиня правосудия, изображалась с повязкой на глазах. Она стояла на шаре или колесе, дер­жа в одной руке руль, а в другой — рог изобилия. Колесо, шар символизировали постоянную изменчивость Фортуны, которая, действуя рулем, изменяла судьбу человека, а из рога изобилия одаривала счастливчиков различными жиз­ненными благами.

Из речи прокурора Ю. А. Костанова:

«На этом «Москвиче» и пытались они удрать. Но Фортуна уже повернулась к ним спиной».

Образ двуликого Януса, бога времени, имевшего два лица, одно из которых обращено в будущее, а другое — в прошлое, стал символом двуличного человека. Ф. Н. Плевако, характеризуя свидетелей, которые встречаются в судебной практике, для образности и большей наглядности исполь­зует имя этого героя из римской мифологии:

«Да, господа присяжные, бывают в уголовных процессах такие свидетели, которые одной ногой стоят на свидетельском месте, а другою — за решеткой подсудимых. Это те двуликие Янусы, которые одною своей стороною обращены к белому свету, а другою смотрят на острожные стены».

Иногда судебные ораторы трансформируют афоризм, ходячее выражение, приспосабливают его к предмету речи.

Из выступления прокурора В. Н. Муравьева:

«Я предпочитаю только напомнить им (подсуди­мым. — Авт.) одну старую ходячую истину, как истина она «проста и неотразима». Скажи мне, с кем ты знаком, гласит она, и «я скажу тебе, кто ты таков. Нимало ее не изменяя, я позволю себе только ее перефразировать по отношению к подсудимым. Скажите нам, с кем вы совершали преступле­ния, и мы скажем вам, какие вы преступники, случайные или умышленные, ничтожные или глубокие, достойные жалости или отвержения».

Для создания образности и эмоциональности речи служит фразеология. В русском языке она необыкновенно богата и разнообразна по своему составу, обладает большими стилис­тическими возможностями, обусловленными ее внутренними свойствами, которые и составляют специфику фразеологиз­мов.

Фразеология — семантическая емкость, эмоционально-экспрес­сивная окрашенность, разнообразие ассоциативных связей. Выражение эмоционального, субъективного начала в речи, оценочность, смысловая насыщенность фразеологизма дей­ствуют постоянно, не зависимо от воли говорящего.

Эффект от фразеологизма значительно возрастает, если автор обыгрывает буквальный смысл его компонентов, из­меняет его лексический состав, включает его в новые, не­обычные для него сочетания. Все стилистические особенно­сти фразеологических единиц делают их активным языковым средством.

Фразеологизмы помогают немногими словами сказать многое, поскольку они определяют не только предмет, но и его признак, не только действие, но и его обстоятельства. Усложненность семантики фразеологизмов отличает их от однословных синонимов. Так, устой­чивое сочетание «на широкую ногу» означает не просто «богато», а «богато, рос­кошно, не стесняясь в средствах». Фразеологизм «заметать следы» означает не просто «уничтожать, устранять что-либо», а «устранять, уничтожать то, что может служить уликой в чем-либо».

Именно эта способность фразеологизма в образной фор­ме передавать емкое содержание реализуется в выступлени­ях судебных ораторов.

Из речи адвоката Костанова:

«Деньги от приватизации, деньги, которые, казалось, были общие, достались тому, у кого без того уже есть свой дом, и дом этот полная чаша»;

«Из плена удалось вырваться и бежать из охваченной войной Абхазии. Куда бежать? Не на родину предков — Армению, там своя война, а войной Худоян уже сыт по горло».

Фразеология привлекает выступающих своей экспрес­сивностью, потенциальной возможностью положительно или отрицательно оценивать явления, выражать одобрение или осуждение, ироническое, насмешливое или иное отно­шение к нему. Особенно ярко это проявляется у так назы­ваемых фразеологизмов-характеристик, Например: белая ворона, подсадная утка, блудный сын, не робкого десятка, одного поля ягода, собака на сене.

Стилистическое использование многих эмоционально-экспрессивных фразеологизмов определяется своеобрази­ем отношения между общим значением фразеологизма и значением его компонентов. Особый интерес представля­ют фразеологические един­ства, образность которых высту­пает как отражение наглядности, «картинности», заключен­ных в самом свободном словосочетании, на базе которого и образуется фразеологизм. Например, готовясь к работе, мы засучиваем рукава, чтобы удобнее было делать дело; встречая дорогих гостей, широко разводим руками, пока­зывая, что готовы заключить их в свои объятия; при счете, если он небольшой, для удобства загибаем пальцы. Свобод­ные словосочетания, называющие такие действия людей, обладают наглядностью, «картинностью», которая «по на­следству» передается омонимичным фразеологизмам: засучить рукава — «усердно, старательно, энергично делать что-либо»; с распростертыми объятиями — «приветливо, радуш­но (принимать, встречать кого-либо)»; пересчитать по паль­цам — «очень немного, мало».

Картинность фразеологизма, обусловленная нагляднос­тью омонимического ему свободного словосочетания, ста­новится особенно зримой, когда одновременно обыгрывается прямое и переносное значение. Это уже один из стилистических приемов. Приведем пример такого исполь­зования фразеологизма в одной из публицистических ста­тей: «Аварийный выход — советы владельцам компаний, которым грозят поглощения, слияние и прочие пищевари­тельные функции конкурентной борьбы. Правда, аварий­ный выход не гарантирует от исчезновения в стихии кон­куренции. Ты берешь себя в руки, а тебя берут за горло. Дыхание прекращается, руки опускаются».

«Берешь себя в руки» — фразеологизм со значением «доби­ваться полного самообладания», а «берут за горло» означает «притесняют, принуждают поступать определенным обра­зом». В приведенном тексте употребляется фразеологизм, но сквозь него просвечивается прямое значение свободно­го словосочетания «брать за горло». Словосочетание «руки опускаются» имеет прямой смысл, но в нем пульсирует зна­чение фразеологизма — «утрачивать способность или жела­ние действовать, делать что-либо».

Используя изобразительные средства, судебный оратор не должен забывать, что они являются вспомогательным материалом дела, являются не целью, а средством, подчинены замыслу оратора, об­условлены содержанием речи. Они используются как средства успеха, а не как источник наслаждения.

!	Эмоциональное воздействие судебной речи является ее необходимым, рабочим компонентом: ведь оратор должен не только выразить мысль, но и вызвать у слушателей нужные эмоции.

Объективный и беспристрастный прокурор не должен оставаться равнодушным. Он не может лишать свою речь обвинительной силы и гражданского пафоса, превращать ее в скучный доклад.

!	Судебная речь — одна из самых ответственных из всех речей. Ведь за выступлением судебного оратора часто стоит не просто судьба, но сама жизнь человека.

Основная цель выступления оратора-юриста — воздействовать на суд, на присяжных заседателей, на аудиторию путем раскрытия новых фактов, расстановки соответствующих акцентов и, главное, — за счет обращения к воображению и эмоциям слушателей.

Успех выступления судебного оратора определяется целенаправленным, настойчивым стремлением совершенствовать себя, учиться искусно владеть словом, так как речевая культура является обязательным элементом культуры судебного процесса.

Коммуникативные качества судебной речи, подробно нами рассмотренные, позволяют судебному оратору сделать речь по-настоящему доказательной. Рассмотренные выше качества судебной речи находятся в тесной взаимосвязи и в диалектическом единстве.

Судебная речь, обладающая всеми названными качествами, воспринимается как воздействующая. Только при этом условии она может выполнить свою высокую общественную функцию. Уместно вспомнить слова А. В. Луначарского: «Ведь мы бьем не в набат, не в колокол — в сердце человеческое, а это тонкий музыкальный инструмент» [10].